— Легко утверждать, будто вам что-то снилось, — заметил Бишоп. — Но как мы можем быть уверены, что это соответствует действительности?
Фейт снова закусила губу.
— Не знаю, как вас убедить. Мне снились обычные маленькие сценки. Вещи, которые часто происходят между мужчиной и женщиной. Они вместе готовят еду, едут в автомобиле… — Она внезапно покраснела и опустила взгляд. — …Принимают душ.
— У кого-нибудь из них были на теле какие-нибудь родинки или особые приметы? — сухо спросил Бишоп.
— У мужчины был маленький треугольный шрам на левом боку, — еле слышно отозвалась Фейт.
Бишоп посмотрел на Кейна, вопросительно подняв брови.
— У тебя есть такой шрам?
Кейн медленно кивнул:
— Несколько лет назад я упал с лошади на кучу ржавых жестяных банок, выброшенных из сарая.
— Полагаю, кто-то еще мог об этом знать? — осведомился Бишоп.
— Мой врач и несколько женщин. Дайна.
Снова покраснев, Фейт обратилась к Кейну:
— Иногда вы снились мне в доме на морском берегу. Там было крыльцо с навесом и кресло причудливой формы, как в шестидесятых годах, плетеная мебель, камин, мраморная ванна, много книг на полках, а в конце прохода на пляж висел флаг с надписью: «Пожалуйста, еще один день!» Дом стоит в уединенном месте — вокруг него дюны.
Бишоп снова вопросительно посмотрел на Кейна, и тот кивнул:
— Все правильно. Дом этот никогда не фотографировали, и мы не принимали там гостей. Месяца за два до исчезновения Дайны в доме сделали ремонт, установили камин и навес над крыльцом. Дайна повесила флаг во время нашей последней поездки туда — нам всегда хотелось задержаться там еще на день.
Фейт переводила взгляд с одного мужчины на другого.
— Может быть, я экстрасенс, — повторила она.
Кейн посмотрел на Бишопа:
— Ты можешь что-нибудь определить?
— Нет.
— Почему?
Бишоп пожал плечами:
— Возможно, из-за последствий комы. Такая опустошенность воздвигает определенные барьеры. К тому же она паникует из-за потери памяти и пытается защититься от других потерь — может быть, это тоже блокирует все мои попытки. Разумно с ее стороны, но нам от этого мало толку.
— Я ничего не понимаю, — пожаловалась Фейт.
— Ной обладает особым даром, — объяснил Кейн. — Он называет это «детектором чепухи».
Прежде чем Фейт успела задать следующий вопрос, Кейн снова обратился к другу, и она сразу забыла о «детекторе чепухи»:
— Должно быть, это Дайна.
— Кто знает? — возразил Бишоп. — Дело может быть и в самой Фейт. Выходя из комы, люди иногда приобретают новые, сверхъестественные способности.
— Возможно, но мы знаем, что Дайна — экстрасенс.
— Мы-то знаем. — Бишоп говорил тоном человека, не желавшего возбуждать в собеседнике ложные надежды. — Но ее способности действовали в ином направлении, Кейн. Дайна не была телепатом и не могла проникать в чужие мысли. Она умела предвидеть будущие события и подстраиваться к ним — скажем, играя в карты, — но и то не на сто процентов. Возможно, она могла предсказать, что сейчас позвонит телефон, и даже угадать, кто именно позвонит, но она не могла проектировать воспоминания в чужой ум. Такое недоступно самому способному экстрасенсу.
— Если речь шла о жизни и смерти, Дайна смогла бы этого добиться, Ной, — убежденно произнес Кейн.
— Все не так просто. Возможности экстрасенсов имеют свои пределы, Кейн. Провидец не становится телепатом. Ни один экстрасенс не обладает способностями, о которых ты говоришь.
Прислушиваясь к разговору, Фейт начинала понимать, что собой представляет «детектор чепухи» Бишопа.
— Тогда объясни мне, откуда берутся воспоминания Фейт. Либо их перекачивает ей Дайна, либо каким-то образом к ним подключается сама Фейт. Но в любом случае это означает, что Дайна жива, Ной! Жива! — В его голосе звучало торжество.
В этот момент Фейт осознала, что в глубине души Кейн не сомневался в гибели Дайны, и ненавидела себя за то, что подала ему надежду.
Последовала краткая пауза.
— Дайна часто посещала Фейт в больнице, — неохотно заговорил Бишоп. — Сидела у ее кровати, читала ей вслух, разговаривала с ней часами. Мы не можем отвергать возможность, что она достаточно подробно говорила о своем прошлом, чтобы эти образы запечатлелись в уме Фейт, хотя она и была без сознания.
— Но…
— Кейн, возможно, Дайна каким-то образом передает эти образы Фейт. Возможно, Фейт вышла из комы благодаря паранормальным способностям, которые, вкупе с их дружбой, помогают ей телепатически связываться с Дайной. Но наиболее вероятное объяснение состоит в том, что подсознание Фейт необычайно подробно и четко запечатлевало все, что говорила ей Дайна.
Кейн покачал головой и открыл рот, собираясь возразить, но Бишоп быстро продолжал:
— Все эти сцены — из прошлого, Кейн. Если бы Дайна могла контактировать с Фейт, тебе не кажется, что она бы попыталась сообщить о своем нынешнем местопребывании?
Кейн сразу приуныл, но продолжал цепляться за поданную ему надежду.
— Дайна не стала бы рассказывать о шраме, черт возьми! Откуда же Фейт тогда про него знает?
— Возможно, пытаясь выйти из комы, Фейт, благодаря неизвестному ей самой дару, телепатически проникла в мозг Дайны, получив таким образом эти сведения.
— Возможно! — с горечью повторил Кейн. — Все возможно, кроме того, что Дайна еще жива. Ты это стараешься мне внушить?
— Я стараюсь внушить тебе, что нам не следует принимать все за чистую монету. — Помолчав, он добавил: — По-твоему, Кейн, я не хочу, чтобы Дайна оказалась жива?
Молча наблюдавшая за ними Фейт с тоской подумала, что Дайна Лейтон, очевидно, была замечательной женщиной, если вдохновляла этих людей на столь сильные эмоции.
Ей не хотелось вмешиваться в такой напряженный момент, но она понимала, что должна это сделать.
— Есть… еще кое-что, — сказала Фейт, изо всех сил стараясь говорить спокойно.
Кейн медленно обернулся, словно для этого требовалось сверхчеловеческое усилие. Его лицо было бледным, а глаза потемнели.
— О чем вы?
Голос Фейт дрогнул:
— Именно это… заставило меня прийти к вам. Сегодня днем я заснула и… видела еще один сон. Вы в нем не фигурировали — только Дайна. По-моему, это происходило в подвале или на складе. Стены были из цементных блоков и казались старыми и сырыми. Там было холодно.
— Ну и что же там происходило? — резко осведомился Бишоп.
Фейт поежилась — ей очень не хотелось продолжать, но выхода не было.
— Дайна сидела на стуле, очевидно, привязанная к нему. Она едва могла шевелиться. В помещении находились другие люди, и Дайна это знала. Кто-то молча наблюдал за ней, стоя в тени или вне ее поля зрения. Другой человек задавал ей вопросы. Я не видела его лица и не помню, о чем он спрашивал. У меня шумело в ушах, и я плохо слышала. Знаю только, что он… бил ее. Снова и снова. — Хотя Фейт не прикасалась к Кейну, она явственно ощутила, как напряглись его мышцы, и быстро закончила: — Потом все потемнело, и я проснулась.
— Значит, ее пытали? — спросил Бишоп.
— Думаю, что да. Даже уверена. Все выглядело до ужаса реально. Они хотели, чтобы Дайна сообщила им что-то, но она этого не сделала… — Фейт судорожно сглотнула. — Это продолжалось долго — вопросы и… пытки. Я ощущала ее боль, чувствовала, как она измучена…
Кейн смотрел на нее с видом человека, получившего смертельный удар. В этот момент Фейт было куда легче выдерживать ледяной взгляд Бишопа.
— Возможно, — заметил он, — вся сцена заимствована из какого-нибудь боевика или прочитанной вами книги.
Фейт покачала головой:
— Вы не понимаете. Я не наблюдала со стороны, а была там. Я была Дайной — находилась внутри ее тела. Я чувствовала ее боль, ее страх… и ее решимость. — Она вскинула подбородок и встретилась взглядом с Бишопом. — В одном я абсолютно уверена: Дайна не рассказывает им того, что они хотят знать, потому что кого-то защищает или думает, что защищает. Для нее это важнее собственной жизни.
— И все это происходит теперь?
Ее уверенность поколебалась.
— Я… я не знаю. Это было невозможно определить.
— И у вас нет никаких предположений насчет того, где находится этот подвал или склад?