Рука Кейна все еще обнимала Фейт за плечи, но ей казалось, будто она находится совсем в другом месте, где льется вода и пахнет сыростью, где она испытывает удушающее ощущение клаустрофобии, чувство беспомощности и одиночества.
Фейт пыталась сориентироваться, но шум воды и запах плесени сразу же исчезали, проваливаясь во мрак и безмолвие. Какая-то ее часть требовала закрыть глаза и сосредоточиться, но этому мешали воспоминания о том, к чему недавно привела такая попытка.
Она отлично понимала, что ее удерживает страх. Она боялась того, что могла увидеть в том месте, откуда до нее доносились звуки и запахи. Это был страх перед неизвестным, перед ночным кошмаром, перед мраком, лежащим за пределами сознания…
— Фейт?
Шум воды тотчас же исчез, словно лопнувший мыльный пузырь. Она видела перед собой встревоженное лицо Кейна и слышала звуки, типичные для отделения «Скорой помощи».
— Да? — Голос показался странным даже ей самой.
— С вами все в порядке?
— Конечно.
Кейн нахмурился:
— Вы уверены?
Фейт интересовало, когда доктор Блейк успел их покинуть.
— Абсолютно уверена. Но боюсь, что я… все прослушала. Доктор Блейк сообщил что-нибудь полезное?
Вместо ответа Кейн огляделся вокруг и предложил:
— Давайте-ка выбираться отсюда.
Отъехав несколько кварталов, они вошли в относительно свободный ресторан, заняли столик у окна и заказали кофе.
— Что говорил доктор Блейк о несчастном случае? — снова спросила Фейт.
— Насколько он помнит, предварительные тесты дали весьма неопределенные результаты, не позволяя точно определить, присутствовали ли в вашем организме алкоголь и лекарственные средства или нет. Он лишь может утверждать, что телесные повреждения были не слишком значительными — и тем не менее что-то повергло вас в коматозное состояние. Доктор сомневался, что причина комы в травме головы, и заподозрил наличие в вашем организме чего-то более токсичного, чем сочетание алкоголя с лекарством, поэтому распорядился о дополнительных анализах. Но вскоре его дежурство закончилось, а когда он вернулся на следующий день, ему сообщили, что вас перевели наверх. Он решил, что ваше состояние стабилизировалось и вами будет заниматься лечащий врач. — Кейн сделал паузу. — Странно другое. Все документы о вашем поступлении в отделение «Скорой помощи» исчезли.
— А их не могли отправить наверх вместе со мной?
— Копии, безусловно, отправили, и какая-то часть записей сохранилась в истории болезни, которую вел доктор Бернетт. Но документы о поступлении должны быть здесь. А их нет.
— Полагаю, нам едва ли удастся выяснить, что с ними произошло, — предположила Фейт.
— Вы же видели, какая там суматоха даже в понедельник утром — отнюдь не самое горячее время. Вряд ли мы когда-либо узнаем, что случилось с этими документами. Но можно не сомневаться, что после того, как вас туда доставили, и до того, как вы оказались на попечении доктора Бернетта, несколько человек имели к ним доступ и могли подделать результаты анализов.
— А лаборатория, которая их производила?
— Она находится в больнице. Результаты всех процедур должны там храниться, но в данном случае…
— Догадываюсь, что они также исчезли.
— Боюсь, что да. А образцы крови и ткани, которые берут для анализов, потом уничтожаются.
— Если я предположу, что все эти исчезновения означают нечто большее, чем простую небрежность, вы не сочтете это паранойей?
— Едва ли. Когда в отлаженной системе вдруг происходит столько сбоев, это обычно означает чье-то заинтересованное вмешательство.
Фейт с удовольствием пила горячий кофе. Она все еще чувствовала озноб после странного ощущения, которое испытала в отделении «Скорой помощи».
— Значит, можно смело держать пари, что мы никогда не узнаем точно, был ли в моей крови алкоголь или меня намеренно чем-то накачали?
— По-видимому. Но лично я сделал бы ставку на второй вариант.
— Надеяться, что все было именно так, кажется нелепым, но мне бы не хотелось оказаться настолько безмозглой, чтобы сесть за руль в пьяном виде.
— Сомневаюсь, чтобы вы вели себя настолько опрометчиво, — согласился Кейн.
Фейт интересовало, на чем основаны его сомнения, но она не стала об этом спрашивать.
— Если мне дали какой-то наркотик, — осведомилась она, — то кто это сделал? Вопрос «почему» отпадает — ясно, что меня хотели вывести из строя.
— Да, вы правы. Думаю, вас подстерегли в гараже. Рабочий день уже закончился, так что там, по всей вероятности, никого не было.
— Тогда почему я не пошла к телефону и не позвонила в полицию, как только они меня отпустили? Почему я села за руль и выехала из гаража?
— Возможно, вы уже были под действием наркотика и не могли ясно мыслить. По-видимому, они продержали вас достаточно долго, чтобы в этом убедиться. Мы не знаем, как вы провели полчаса после того, как покинули гараж, и до аварии на расстоянии шести миль оттуда.
— Наверно, вы правы. — Но Фейт пришло в голову одно из ее непроизвольных воспоминаний, когда она говорила Дайне, что они не могут доверять полиции. Неужели она даже в одурманенном состоянии понимала, что ей остается только одно — как можно скорее встретиться с Дайной?
«Было бы лучше, если бы тебе это удалось. Все могло бы сложиться по-иному…»
— Все развивается именно так, как ты и предполагал, — сообщил он скорее с горечью, чем с облегчением, звоня из очередной телефонной будки. — Она отправилась к Макгрегору. Сейчас они сидят в ресторане и что-то обсуждают.
— Немедленно возвращайся сюда.
— А не должен ли я проследить…
— В данный момент мы узнали все, что нам нужно. Она пошла к нему, и он наверняка будет держать ее при себе, надеясь, что она сможет привести его к Дайне.
— А что, если так и будет? Что, если она приведет его к нам?
— Мы должны позаботиться, чтобы этого не произошло. Так что возвращайся поскорее.
— Хорошо.
— Фейт?
Она посмотрела на него и покачала головой. Чей это голос прозвучал у нее в голове? Возможно, ее собственный — исцелившаяся часть ее подсознания, пытающаяся пробудить другую, все еще неспособную или не желающую вспоминать. А может, это был голос Дайны…
— Что с вами?
— Ничего. — Фейт постаралась сосредоточиться. — Итак, кто-то хотел устранить меня и подстроил аварию. Я оказалась в коме и перестала представлять для них угрозу. Но потом что-то изменилось. Каким-то образом угрозой для них стала Дайна. Возможно, они даже не связывали ее со мной, пока она не посетила меня в больнице. Тогда они стали за ней следить — может быть, видели, как она отправилась ко мне в квартиру и вышла оттуда с моим «ноутбуком».
— Да. А может быть, им просто подсказал здравый смысл, что Дайна рано или поздно станет опасным противником. Она ведь превосходная журналистка. Связав ее с вами, они могли догадаться, что вы сообщили ей компрометирующую информацию, которой располагали.
— Сомневаюсь, что они сочли Дайну опасной только потому, что узнали о нашем знакомстве. По-моему, она превратилась в угрозу для них, когда они обнаружили какую-то пропажу.
— Доказательства, которое вы якобы нашли?
Фейт нахмурилась, устремив невидящий взгляд на чашку кофе.
— Они снова и снова спрашивают у нее, где это находится. Вот почему они не убили ее сразу. И речь, безусловно, идет о том, что обнаружила я. Ведь они не обыскивали квартиру Дайны, но дважды обыскали мою — причем оба раза после ее исчезновения.
Кейн не мог не признать, что доводы Фейт звучат логично и убедительно.
— Значит, они уверены, что нужный им предмет находится у вас и что Дайна знает, где он спрятан?
— По-моему, это единственное разумное объяснение. Я забрала что-то у них, и они либо не знали об этом до несчастного случая, либо считали себя в безопасности, устранив меня с пути. Но потом они обнаружили связь между мной и Дайной — опытной журналисткой с чутьем к сенсационным историям. Поэтому они похитили ее, чтобы заставить говорить. Но она не заговорила.