— Я люблю тебя, — снова прошептала она, зная, что так было всегда.
Глава 17
— Думаю, теперь все кончено, — сказала Дайна.
— Очевидно.
— Тайна раскрыта, сокровище найдено, злодеи наказаны.
— Ты могла бы лучше мне помогать, — упрекнула ее Фейт.
Дайна улыбнулась:
— Все должно было происходить именно так, как произошло. Так что не злись.
— А как насчет Кейна?
— Ты любишь его. Я тоже хотела любить его, но не могла. По крайней мере, так, как он этого заслуживает.
— Почему? — удивленно спросила Фейт.
— Потому что я уже давно знала, что должно со мной случиться.
— И не могла ничего изменить?
— Нет. Как я сказала, все должно было произойти именно так, — кивнула Дайна. — Это касается и тебя. Как только мы встретились, я поняла, что ты сыграешь важную роль в этой истории. Правда, не знала какую.
— Я виновата в том, что все так случилось. Мне очень жаль.
— А мне нет.
— Нет? — снова удивилась Фейт.
— Когда приближаешься к концу пути, начинаешь понимать, что действительно важно, а что нет. — Дайна внимательно посмотрела на нее. — Ты это понимаешь?
— Но тебе пришлось пройти через боль и страх…
— Повторяю снова: все должно было произойти именно так, как произошло.
— Но мне так жаль, что ты умерла.
Поколебавшись, Дайна ответила:
— Одно всегда должно умереть, чтобы другое могло жить. Ты ведь понимаешь это, правда? Фейт стало не по себе.
— Да, но… Я припоминаю, как ты однажды сказала, что не умрешь, если найдешь «Макгаффина».
— Да, я это сказала.
— Тогда…
— Я не умерла, Фейт. Я никогда не была по-настоящему мертвой. Умерла ты.
Фейт изумленно смотрела на нее. Она инстинктивно протянула руку и застыла, когда Дайна в точности повторила ее жест. Фейт заставила себя придвинуть руку ближе к Дайне и, когда их пальцы соприкоснулись, ощутила холодную, гладкую поверхность зеркала.
Фейт открыла глаза и уставилась в потолок. Сна как не бывало. Она медленно повернула голову на подушке и посмотрела на Кейна. Он спал крепким сном, какой наваливается на человека в момент крайней усталости. Неудивительно — возможно, впервые за несколько недель ему удалось спокойно заснуть.
К тому же они занимались любовью почти до рассвета, будучи не в состоянии насытиться друг другом. Фейт казалось, что она помнит каждую клеточку его тела, и не сомневалась, что Кейн мог бы сказать о ней то же самое.
Осторожно высвободившись из-под его руки, она села на край кровати. Часы на столике показывали немногим больше половины девятого.
Убедившись, что Кейн по-прежнему крепко спит, Фейт собрала свои вещи и выскользнула из спальни. Приняв душ, она оделась и направилась в кухню.
«Как же Кейн готовит себе кофе?» — задалась она вопросом. Несколько секунд Фейт молча смотрела на кофейник, потом насыпала в фильтр несколько чайных ложек кофе, налила воды в верхнюю камеру и включила кофеварку. Налив себе чашку, она добавила обычную порцию сливок и сахара и отнесла ее в гостиную. Посмотрев на пустое запястье, Фейт поморщилась. Часов нет и не было раньше, потому что стоило ей надеть их, как они сразу же портились. Кто-то сказал ей однажды, что причина в магнитном или электрическом поле ее тела. Тела Фейт…
Часы на тумбочке показывали четверть десятого. Фейт позвонила в больницу и попросила позвать доктора Бернетта. Разумеется, он был там даже в субботу утром.
— Вас что-нибудь беспокоит, Фейт? — Его голос звучал весьма холодно, и Фейт сразу припомнила их последнюю встречу.
— Мне нужно спросить вас кое о чем, — отозвалась она, стараясь не замечать его сдержанного тона.
— О чем именно?
— Когда я после аварии находилась в коме, вы верили, что я могу выйти из нее?
— Я уже говорил вам, Фейт, насколько необычно…
— Вы знаете, что я имею в виду.
Несколько секунд Бернетт молчал, но терпеливое ожидание пациентки на другом конце провода вынудило его ответить:
— Мы используем определенные критерии для определения жизнеспособности пациента. Например, минимальный уровень мозговой деятельности…
— Я была ниже этого уровня?
— Фейт, в медицине не бывает абсолютных понятий.
— Я была ниже минимального уровня? Да или нет? — настаивала она. — Меня считали жизнеспособной пациенткой?
— Нет, — признался Бернетт и тут же добавил: — Но проблески мозговой деятельности все же имелись, и я говорил мисс Лейтон во время ее последнего визита, что какой-то шанс остается всегда. Я видел за годы своей практики немало поразительных случаев. К тому же вы дышали самостоятельно, так что не возникало вопроса о…
— Об отключении… как это называется… аппаратуры, поддерживающей жизнедеятельность? — закончила Фейт дрогнувшим голосом.
— Об этом не было и речи, — поспешил заверить ее доктор Бернетт. — И мисс Лейтон хотя и была очень расстроена, когда уходила в тот день, но по-прежнему не теряла надежды. Никогда не видел никого, настолько полного решимости спасти другого человека. Если бы ее сила воли могла это сделать, вы бы вышли из комы в тот же день. Впрочем, до этого оставалось всего две недели. — Он сделал паузу. — К сожалению, мисс Лейтон так и не узнала, что была права.
— Да, к сожалению… Благодарю вас, доктор Бернетт.
— Фейт, насчет того, что произошло в тот день…
— Не беспокойтесь об этом. Тогда мы все были немного возбуждены. — Фейт мягко опустила трубку на рычаг.
Поднявшись, она взяла чашку кофе, подошла к роялю, села на табурет и несколько раз согнула и разогнула пальцы, задумчиво глядя на них, потом осторожно коснулась клавиш…
Услышав сигнал домофона, Фейт быстро ответила на него, не дав звонку разбудить Кейна, и через несколько минут открыла дверь Бишопу.
— Я не ожидала, что вы придете так рано, — сказала она. — Кейн еще спит, и мне бы не хотелось его будить.
Бишоп внимательно посмотрел на нее и улыбнулся.
— Понимаю.
Фейт усмехнулась:
— На сей раз я в этом сомневаюсь, но это неважно. Боюсь, сваренный мной кофе вам не понравится — тогда можете приготовить себе сами.
Бишоп наблюдал, как она возвращается к роялю, перестав улыбаться и озабоченно сдвинув брови.
— По пути сюда я заехал в полицейское управление, — сказал он. — Ричардсон ввел меня в курс дела и показал результаты вскрытия Дайны. Ничего неожиданного, кроме…
— Кроме времени смерти, — закончила Фейт, снова легко касаясь клавиш.
Бишоп подошел к роялю и внимательно посмотрел на нее.
— Да.
— Она была мертва не несколько дней, а несколько недель. Примерно… четыре недели.
— Холод, сырость и отсутствие воздуха в этом бомбоубежище, — медленно продолжал Бишоп, — замедлили процесс разложения, создав видимость недавней смерти. Но вскрытие это опровергло. Медицинский эксперт не хотел датировать время смерти точнее, чем от трех до шести недель.
— Четыре, — тихо повторила Фейт и положила на клавиши все десять пальцев. — Странная вещь — всего несколько дней назад я могла играть на рояле, а сейчас забыла, как это делается.
Бишоп молча смотрел на нее.
— Разве это не странно? И разве не странно, что вчера вечером я смогла открыть замки отмычкой, хотя еще несколько дней назад даже не знала, что она лежит в кармане жакета? Не странно ли, что я все время смотрю на запястье, хотя знаю, что никогда не носила часы? И почему я постоянно пользуюсь правой рукой, ведь я левша? — Она сняла пальцы с клавиш и протянула ему руку. — Что скажет на это ваш «детектор чепухи»?
Поколебавшись, Бишоп взял ее руку. Они смотрели друг на друга — зеленые глаза Фейт были спокойными, а взгляд серебристых глаз Бишопа — напряженным и пронизывающим.
Внезапно его лицо побелело.
— Боже мой!
Фейт осторожно забрала руку.
— Разве это не странно? — шепотом повторила она.
Казалось, Бишоп так растерян, что не знает, что сказать.
— Кейн знает? — спросил он наконец.
— Думаю, он что-то чувствует. Но кто может знать такое наверняка? Кто в состоянии даже вообразить, что это возможно?
— Кейн должен радоваться, что ему представился повторный шанс, — сказал Бишоп. — Многие ли из нас могут этим похвастаться?
Фейт покачала головой: