Джоуи закрыл глаза и постарался скрыть свое раздражение.
– Послушай, я хочу, чтобы из Сьюзен что-нибудь получилось. Хочу дать ей образование. Если бы у меня были деньги, я бы посоветовал ей пойти учиться в колледж или еще куда-нибудь, где учатся после средней школы. Ее лицо никогда не принесет ей богатства, а вот мозги могут. Она может стать кем угодно. Адвокатом, например… Мало ли кем.
– Охренел? Что у тебя в котелке, Джоуи, дорогой? Если бы я не знала тебя лучше, я бы решила, что тебе сделали пересадку головы, и никакого у тебя сотрясения мозга нет, и ноги тебе не переломали.
Джоуи грустно покачал головой:
– У меня было время подумать, Джун, и я очень изменился, это точно. Скажи правду, разве тебе не было бы приятно, если бы кто-то по фамилии Макнамара занял место в приличном обществе, а?
Джун ошалело глядела на него:
– И да и нет. Признаю, что у Сьюзен есть мозги, не хочу спорить. Но только по сравнению с людьми, которых мы знаем. За пределами нашего предместья она, возможно, немного простовата. Я ее люблю, она всегда была моей любимой дочкой, но я не хочу внушать ей несбыточные мечты. Если через несколько лет у нее родится парочка детишек, думаю, она будет счастлива до небес. Она не создана для какого-то там образования. А если бы она и получила высшее образование, то стала бы смотреть на нас свысока. Говорю тебе, я это видела по телику, кино такое показывали. Дети, которые добиваются лучшей жизни, отрекаются от своей семьи, дружочек. У них нет выбора.
– Ты ошибаешься, Джун…
Джун разозлилась, хотя сама не знала почему. Неожиданный интерес мужа к судьбе Сьюзен встревожил ее, она заволновалась.
– Пришли ее ко мне сегодня вечером, – потребовал Джоуи.
Джун тихо рассмеялась:
– Ну ты и шутник. Не знаешь, чего от тебя ждать в следующий момент. То злишься, то ласкаешься.
– Именно поэтому со мной интересно.
Джун посмотрела на его лицо. Оно вздулось и посинело, но в нем еще оставалось то, что привлекало ее все эти годы. Она подумала: «И чего я возвращаюсь к нему? У меня есть деньги, я могла бы сбежать куда угодно, если захотела бы».
Но Джоуи во многих отношениях был ее жизнью. Он принимал ее такой, какая она есть, а кто еще на это способен? Джимми на какое-то время внес приятное разнообразие в ее жизнь, но ведь Джимми уже не вернуть. Джун думала и гадала, был ли Джоуи в курсе последних новостей. Она прослышала, что его навестил Дэви.
– Что тебе сказал Дэви?
Джоуи засмеялся:
– Считает, что за убийством Джимми стою я. Представляешь, как я теперь вырасту в чужих глазах? Мои наниматели на всякие рисковые дела будут платить мне надбавку просто потому, что будут бояться. Говорю тебе, Джун, у Дэви это тоже крутится в башке. Для него плохо кончится дружба с Баннерманами. Вот такие дела…
Она кивнула, а про себя подумала: интересно, Джоуи в самом деле такой тупой или притворяется? Неужели ее муж и в самом деле думает, что, присвоив себе чужую славу убийцы, он получит за это какие-то милости?
– А что говорят ищейки?
Джоуи пожал плечами:
– Они говорят, конечно, то, что им велят говорить Дэви и Баннерманы. Следствие еще продолжается.
– А если появится семья Джимми и потребует пересмотреть дело? Всякое может быть.
Джоуи снова пожал плечами. Казалось, уверенности у него несколько поубавилось. Джун догадалась, что такой мысли у него даже не возникало.
– Ну, если такая напасть и случится, я как-нибудь с ней справлюсь. Но мне кажется, что все улажено. Дэви не так уж глуп, и у Баннермана с башкой полный порядок, это точно. А я воспользуюсь случаем, как я всегда это делаю, девочка моя. Выжму из них побольше денежек – разве это плохо?
Джун захохотала:
– Чтобы заплатить за университет, в котором будет учиться наша Сьюзен? Хотелось бы мне посмотреть на ее лицо, когда я ей перескажу, что ты тут наговорил! Да она умрет со смеху.
Джун хохотала как безумная, а Джоуи, глядя на нее, только улыбался. У него и в мыслях не было отпускать от себя Сьюзен.
Нервы Сьюзен были на пределе. Отец должен был вернуться из больницы, и ей предстояло сделать вид, будто она рада его возвращению домой. Джун вылизала всю квартиру от пола до потолка и приготовила любимое блюдо Джоуи – огромный кусок жареной говядины с йоркширским пудингом, высоко поднявшимся в духовке. Сьюзен пекла пропитанный вином бисквит, а Дэбби – пирог, который назывался «Добро пожаловать домой!». Айви снова была допущена в дом, вела себя тихо, как никогда, и Сьюзен это немного успокоило.
Но она знала, что как только Джоуи водворится в доме, уже через пару недель все опять пойдет по-прежнему. Ей хотелось, чтобы и мама это поняла. Вообще-то последнее время Джун ужасно действовала ей на нервы. Она вела себя так, словно они с Джоуи никогда не грызлись и не расставались, и, если Сьюзен напоминала ей об этом, начинался скандал, и ее мать говорила, что нечего ворошить прошлое. Такое поведение матери беспокоило Сьюзен больше всего. Джун рассказала ей, как недоволен отец тем, что у нее появился мальчик и что она всерьез с ним дружит. Джоуи считал, что она слишком мала для этого. Когда же Сьюзен навестила отца в больнице, он запретил ей встречаться с Барри. Но Сьюзен все равно продолжала видеться с дружком. Она решила, что будет встречаться с ним, что бы ни говорила мать и что бы ни вытворял отец.
С букетом цветов и гроздью винограда пожаловала Мод, их соседка:
– Тут кое-что для нашего инвалида, Джун. Надеюсь, он скоро поправится.
Мод выдавила из себя приветливую улыбку. Ей во что бы то ни стало хотелось оказаться в квартире Джун. Уж очень подмывало разузнать, как складываются отношения Джун и Джоуи. Вся округа гудела от слухов, поговаривали, что Джоуи убил Джимми в надежде вернуть жену. Его арестовали и увезли в каталажку, а там как следует отделали – об этом судачили все. Сам собой напрашивался вывод: он выдержал побои и не сломался, а это в глазах публики означало, что Джоуи настоящий мужик. Джимми был приятный парень, но ведь он сманил чужую жену от мужа и двоих детей. А потому общественное мнение теперь всецело было на стороне Джоуи. В глазах соседей он стал почти героем. Джун это нравилось, Дэбби купалась в лучах славы, Айви упивалась счастьем, и только Сьюзен не находила себе места от переживаний – она желала отцу смерти.
Что касается Мод, то возвращение Джоуи, а именно сам момент, когда он переступил порог собственного дома, для ее сознания стало самым большим потрясением, которое ей довелось пережить в жизни. К тому же Джоуи явился не один, с ним был Дэви Дэвидсон, самолично забравший его из больницы. Увы, Джун довольно быстро выпроводила Мод.
Дэви находился в прекрасном расположении духа, а Джун определенно постаралась одеться так, чтобы сразить гостя наповал. На ней были топ с низким вырезом, короткая юбка и высокие кожаные сапоги. Она церемонно склонилась, чтобы подставить под ноги Джоуи маленькую скамеечку, когда он опускался в кресло. Он милостиво согласился выпить чашку чая.
Джоуи веселился в душе. Он знал, какова Джун на самом деле, и, по правде говоря, соскучился по ней. Он был рад, что она вернулась домой, и ему льстило, что его считают этаким безумным ревнивцем, который расправился с крутым делягой из Глазго, дабы восстановить свои супружеские права.
Джоуи уже начал получать выгодные предложения от местных рэкетиров, легальных и нелегальных, – выколачивать долги из клиентов. В дальнейшем он двинет в западные районы Лондона, где будет работать по клубам. Там ему светит заработок в тысячу фунтов в неделю, не меньше, и уж он постарается, чтобы его не оставили на бобах.
Он улыбнулся двум своим дочкам. Дэбби так и кинулась ему на шею. Она наслаждалась моментом так же, как и он, и, помня, что она истинная дочь своего отца, он был этим доволен. Дэбби, его любимая дочурка, знала, как вести себя в такой ситуации, понимала, как надо подыграть, когда это требовалось. А вот другая, сучка несчастная, еще получит от него, за ним не заржавеет.