Дэбби всерьез огорчилась, потому что понимала: отец не выпустит ее из дома и Дэйв будет сидеть в пабе без нее.
– Даже моя бедная мама лучше воспитала бы девчонок, чем ты, Джун. Я просто был не в себе, когда разрешил тебе вернуться домой после того, как ты связалась с этим шотландским типчиком.
– Это не ты мне разрешил, я сама вернулась…
Джоуи заставил Джун замолчать, поднеся к ее лицу кулак.
– Да, я разрешил тебе вернуться, ты, общая подстилка. Я принял тебя после того, как ты спала с тем типом и со всеми его дружками, в чем я могу поклясться. Зачем менять привычки, в самом деле? Разве ты не та же добрая старая Джун?
Когда отец произносил что-то подобное, Дэбби обычно смеялась, но на сей раз она понимала: это не простая перепалка между родителями. Все было гораздо серьезнее. Это поняла и Джун. Они обе были напуганы и ничего хорошего от Джоуи не ждали.
– Пожалуйста, пап, выпусти меня. Мне надо кое с кем встретиться.
Джоуи передразнил ее:
– «Пожалуйста, пап, выпусти меня. Мне надо кое с кем встретиться». С кем, черт возьми, ты должна встретиться? Ты же еще маленькая девчонка. Ты должна сидеть дома, как все дети, а не ошиваться у известного во всей округе паба. Это работенка для твоей мамы, миленькая моя, а не для тебя.
– Отпусти ее сейчас, – вмешалась Джун. – Если надо, за ней присмотрит твоя мать, она часто там бывает.
Джоуи злобно посмотрел на жену с дочерью:
– Правильно. Пользуетесь добротой моей бедной старой мамаши. По крайней мере, я могу на нее положиться, хотя временами она превращается в старую глупую кошелку. Так или иначе, она меня уважает и никогда не обманывает. Не то что вы, паразиты и нахлебники.
Пока он произносил свою речь, Дэбби еще раз попыталась застегнуть пальто. Отец ее уже достал, и она хотела вырваться из дома, наплевав на его запрет.
– Что касается твоей мамаши, пап, то вот что я тебе скажу. В тот вечер, когда ты пошел к ней за нашей Сьюзен, дружок Сьюзен Барри сидел в бабушкиной спальне и слышал все, что между вами происходило. Откуда я это знаю? Барри мне сам рассказал. Совсем недавно, между прочим, сегодня вечером. Так что не говори, что твоя мамаша никогда не обманывает тебя. Понятно?
Джоуи схватил ее за горло, и впервые в жизни Дэбби испытала настоящий страх перед отцом.
– Что ты сказала, шлюха? Что ты сейчас сказала, а? Кто, кто там был? Ты хочешь сказать, что в тот вечер в квартире моей матери был Барри Далстон? Ты это хочешь сказать? – Джоуи визжал от бешенства. – Черт тебя возьми, ты хочешь сказать, что он все слышал?!
Джун пыталась оттащить мужа от дочери. Она испугалась. Испугалась, потому что в глубине души понимала, отчего Джоуи так взбесился. От страха. Он боялся, что теперь все о нем станет известно.
Джун была в замешательстве.
– Оставь ее, Джоуи. Оставь ее, черт возьми, в покое. Ты ее задушишь.
Джоуи отпустил девочку, она отскочила к матери, и обе они рухнули на кушетку. Дэбби жадно глотала ртом воздух, чтобы отдышаться.
Для Джоуи, на которого и без того обрушилось столько несчастий за один день, последняя новость стала настоящим ударом. Получалось, что Барри Далстон все о нем знал, то есть знал, какими делами он занимался со своей дочерью. Джоуи больше всего боялся, что Барри его разоблачит, и потому первой его мыслью было убить парня, и немедленно.
– Убью проклятого урода! Клянусь, я разделаюсь с ним! Дэбби плакала. Она была в ужасе. Девочка чувствовала, что вскрыла гнойный нарыв, который теперь никогда не заживет. Отныне они будут запачканы этой дрянью, как и все, к чему бы они ни прикоснулись.
– Урод! Ублюдок! Я отгрызу ему башку и закопаю ее в дерьме!
Джун поднялась. Взяв Джоуи за руки, она усадила его в кресло:
– Сядь, Джоуи, посиди. Подумай лучше: ну кто ему поверит?
Дэбби слушала, как ее мать успокаивает отца, и ей стало так противно, что она еле сдерживала подступившую рвоту. Снова Джун старалась все сгладить, а это было неправильно – даже Дэбби могла такое понять.
– Кто он такой, в самом деле? Мальчишка, дурной, глупый мальчишка, который шляется к нашей Сьюзен. Хотя я не знаю, что он такого нашел в этой стерве. Наплюй, Джоуи. Ну что ты сделал такого? А? Ты поступил так, как должен был поступить каждый отец. Ты наказал ее за то, что она поколотила свою собственную мать, которая произвела ее на свет, дала ей жизнь. Вот и все. Что там еще могло быть?
Голос разума развеял алкогольные пары, и Джоуи начал успокаиваться. Никто не посмеет ни в чем его обвинить. Просто надо заставить парня держать язык за зубами, и все тут. Ведь Барри ничего такого не видел, только слышал, и то слава богу.
– Что касается денег, то они у меня есть. Достаточная сумма, чтобы отдать Дэви и ни о чем не беспокоиться.
– Нет, Джун. У тебя их нет. У тебя нет ни пенни.
У Джун сузились глаза.
– Что ты имеешь в виду?
Джоуи провел рукой по потному лицу. Этот жест словно означал, что Джун должна готовиться к худшему.
– Я их взял. Я знал, куда ты их прятала, и сегодня ставил на них, чтобы вернуть проигранное. Поверь мне, Джун, эта кобыла прикончила меня…
Джун замерла в напряжении.
– Ты ведь разыгрываешь меня, Джоуи? Скажи, что ты шутишь, – прошептала она.
Но, говоря это, она уже знала, что денег у нее больше нет. Не будет никогда.
– Ты, тупой кретин, болван! Ты стащил мои кровные, которые я берегла на черный день! Гроши, которые могли нам пригодиться в будущем. Стащил и профукал на чертову кобылу! Теперь жди: Дэви Дэвидсон вот-вот явится к тебе за своими денежками, а тебе и отдать ему будет нечего. Вот уж он взорвется! Три тысячи фунтов – это три тысячи фунтов. О чем ты думал своей гребаной башкой?
Джун понимала, что ответа не получит. Ему нечего было сказать.
– Может, кое-что заложить? Пойду к дяде, вдруг он подбросит сколько-нибудь? Вообще-то он может дать остальную сумму, ведь у тебя сейчас работа постоянная, так что он нам поверит. Дэви должен получить свои деньги во что бы то ни стало. Если он перестанет тебе доверять, мы окажемся по уши в дерьме. Без его поддержки ты ничто, Джоуи, и чем скорее ты это поймешь, тем лучше будет для всех нас.
Джун кивнула Дэбби:
– Ты, надевай свое гребаное пальто. Пойдешь со мной, ясно? Мне нужна помощь. Не каждый день приходится ходить по улицам с тремя тысячами фунтов в сумочке.
Затем она обратилась к Джоуи:
– А ты полезай в холодную ванну, черт тебя подери, и помни: ты должен к приходу Дэви быть трезвым как стеклышко. Можешь болтать с ним о чем угодно, но задержи его до нашего появления, пока мы не принесем денежки. Ладно? Слышишь, что я тебе говорю?
Джоуи мотнул головой. Это означало, что он слышал. Джун решительным шагом вышла из гостиной и направилась в комнату Сьюзен.
– Встань, оденься и приведи в порядок своего отца. Свари ему кофе и дай поесть. Заставь его что-нибудь съесть, ну хотя бы жареного хлеба, хорошо? Думаю, ты все слышала и понимаешь, в какой мы заднице. Поэтому мой совет: постарайся быть разумной, и возможно, – я говорю «возможно», – через день-другой ты выйдешь из своей комнаты, потому что в доме понадобится твоя помощь.
Сьюзен молча кивнула. Она слышала каждое слово и дала себе зарок позабыть все, что произошло этим вечером у них в доме. Ей необходимо было вырваться отсюда, причем как можно скорее. Следовало предупредить Барри, очень серьезно предупредить. Ее отец не остановится даже перед убийством, лишь бы только о нем ничего не узнали. Непременно надо было внушить это Барри, и чем раньше, тем лучше. Сьюзен сразу стала одеваться.
Маркус Штейн был хорошим человеком. Это был крепыш небольшого роста с доброй улыбкой и грустными карими глазами, унаследованными от его еврейских предков. Каждый вторник по вечерам он посещал свою малышку, как он называл Бэбс, а потом отправлялся в паб, чтобы посидеть там с близкими друзьями. Уже потом он отдавал вырученные за день денежки своему племяннику Джейкобу. К Джейкобу Маркус относился как к родному сыну, которого у Маркуса не было. Джейкоб, сын его сестры, рос хорошим мальчиком – сильный, красивый, трудолюбивый. В будущем Маркус собирался оставить ему весь свой бизнес и радовался, что его дело перейдет в надежные руки. Жена Маркуса была прикована к постели. Она пребывала в таком состоянии почти все время, что они состояли в браке.