«Он позволил себе каникулы, – говорили о нем, – и надеется, что его старые друзья – леса и поля, простят ему его неверность, оценив обольстительную грацию его новой модели».
Что же касается обычной публики, которая, благодаря особому понятию об индивидуальностях, всегда заставляет предмет своего внимания опасаться молвы, но которая, обычно, бывает превосходным судьей, то ее восхищала в Терезе стройная талия с округлыми формами, походка – то живая, то ленивая, всегда полная грации и непринужденности, маленькие гибкие ножки в элегантных ботинках на высоких каблуках; она еще ошеломляла невероятным богатством своих светлых волос, имевших тот красноватый оттенок расплавленного золота, который так чудесно удавался Тициану и некоторым живописцам итальянской школы. Такие волосы, когда они освещены солнцем или огнями больших люстр, своими красноватыми тонами производят поразительный эффект, придавая удивительное очертание лицу, шее, обнаженным плечам. Лицо Терезы было под стать ее восхитительным волосам: глубокие голубые глаза под густыми бровями имели чарующее выражение, а нос, не большой и не маленький, представлял собой образец совершенства. Рот был чудесным по свежести и по форме, и многие спрашивали себя, то ли это краснота туб подчеркивала белизну зубов, то ли великолепие последних придавало губам столь пленительный вид. Наконец, вместе ее черты составляли неподражаемую индивидуальность, напоминая при этом несколько типов женской красоты: в Терезе находили признаки, свойственные итальянке, еврейке и француженке.
Может быть, Морис поначалу не чувствовал восхищения, которого заслуживала Тереза, но он был человеком с тонким вкусом, большим ценителем женских достоинств, чтобы отказать ей в справедливой оценке: итак, он окружил ее всяческими благами и роскошью, которые могло позволить его состояние, здраво рассудив, что для такой совершенной красоты никакая пышность не может быть чрезмерной.
Небольшой особняк, который они приобрели после свадьбы, быстро стал известен благодаря своему комфорту и элегантности. Для Мориса было развлечением заниматься приобретением мебели и благоустройством дома; в этом занятии он проявил артистическое чувство меры и неоспоримый вкус. Тем не менее некоторые могли найти, что их жилище было слишком новым, пустынным и чистеньким. Оно походило на те сады, которые только что разбиты: аллеи прекрасно вычищены, деревья подрезаны, по полянке протекает прозрачный ручей. Однако большинство любят сады, существующие уже несколько лет, хотят видеть тут и там на аллеях растения-паразиты, ветки, торчащие из древесных массивов, заросшее дно ручья. Все эти признаки указывают на жизнь, прожитую садом, подобно тому, как картина, бронзовая статуэтка, китайская ваза оживляют интерьер дома. Но Морис считал, что незачем захламлять дом старой мебелью и совершенно напрасно уставил его сразу вдоль и поперек новомодными гарнитурами – надо было использовать случай и время, чтобы отдать дань стенам, готовым ее принять.