– Ну, – сказал он, – мы с графиней только наладили тихую, мирную жизнь, а вы все испортили. Зачем вы сюда пришли?
– Увидеть ее, – просто ответил Морис.
– Черт возьми, это я понимаю! – воскликнул барон. – Не для того же, чтобы повидаться со мной! Но теперь вы ее увидели и можете уйти.
– Напротив, вы должны оказать мне большую услугу, барон, – сказал с решимостью Морис.
– Услугу? Вам? Вы что, тоже заболели?
– Оставьте меня на некоторое время вдвоем с графиней.
И так как господин де Ливри собрался протестовать, он добавил самым нежным тоном:
– Я так давно ее не видел! Мне ей столько нужно сказать…
– У нее нет сил вас слушать, – заметил барон. – Скажите, что вы ей хотели сказать, я ей передам.
– Барон, ради бога, сделайте то, о чем я вас просил.
– Ну нет, – воскликнул господин де Ливри, который, чувствуя, что его трогают мольбы Мориса, принял резкий тон, чтобы скрыть овладевшее им чувство. – Я пришел сюда и не имею желания уходить. К тому же, ее состояние меня беспокоит и… Я присоединюсь к вам через час, – сказал Морис, – и принесу известие о ее состоянии. Это безумие, если хотите, но я буду так счастлив остаться на часок наедине с нашей бедной больной!
– Наша бедная больная, наша бедная больная… Скажите лучше ваша бедная больная, поскольку вы хотите захватить ее один… Эгоист! Если б я еще был уверен в том, что, уйдя, доставлю ей удовольствие, я бы тогда не спорил. Я люблю ее, как дочь и, подобно всем отцам, слаб. Подождите, она открывает глаза, – добавил он, приближаясь к Елене, – кажется, она ищет кого-то… Если, увидев вас, она не отвернется, я уступаю вам свое место; если же, напротив, ваше присутствие покажется ей неприятным, удалиться должны будете вы.
Ну, хорошо! – вскрикнул радостно Морис, – уступите же мне место, – она видит меня и не отводит взгляд!
– Это правда, – сказал ошеломленный барон, – и я сдержу свое слово.
Он взял шляпу, лежавшую на стуле, несколько мгновений смотрел на мадам де Брионн, которая мало-помалу приходила в себя; затем внезапно оторвался от этого созерцания и вышел, сказав Морису ворчливым тоном:
– Я жду вас к себе.
9
Едва за бароном закрылась дверь, Морис, который до этого вынужден был сдерживать свои эмоции, бросился к ногам Елены. Она совершенно открыла глаза и с любовью глядя на него, еще бледными губами произнесла прерывающимся голосом:
– Наконец-то я вновь обрела тебя! О Морис, как я страдала во время твоего отсутствия… Я уже думала, что никогда больше не увижу тебя. Теперь ты не покинешь меня, потому что я умру…
Вдруг она оттолкнула его и, выпрямившись во весь рост, воскликнула:
– Я безумна, разговаривая так с тобой! Где была моя голова?.. Не вернулась ли ко мне лихорадка? Я забыла то, что произошло, забыла, что отныне между нами непреодолимый барьер! По какому праву ты пришел ко мне? Уйди, уйди!
– Нет, Елена, нет, я не послушаюсь тебя! – сказал решительно Морис.
– Ты меня не послушаешься! – воскликнула она. – Но разве мы не простились навсегда? Разве наша любовь не погибла? Ведь мы расстались для того, чтобы не встречаться больше. Ты ясно дал мне понять, что с тебя достаточно меня, моей любви… Я была вынуждена предоставить тебе свободу; ты согласился на это. Ты исчез. Я пережила тысячу смертей и когда, наконец, я начала возрождаться к жизни, когда я вылечилась бы, может быть, ты вернулся, чтобы вновь разбередить мои раны, чтобы снова убить меня!.. Ах, это низко, это низко!
Усилие, которое ей пришлось сделать, подорвало ее силы. Она упала на канапе, где перед этим сидела; нервы ее не выдержали и она зарыдала. Стоя перед ней, Морис молча смотрел на эту горестную картину и чувствовал, что его глаза наполняются слезами.
Когда она немного успокоилась, он сел возле нее и тихо сказал:
– Елена, выслушай меня, я тебе клянусь, что если мне не удастся убедить тебя, ты меня прогонишь.
– Нет, нет, я не хочу тебя слушать, – возразила она с живостью, – ты, может быть, сможешь меня убедить, а я не хочу этого. Я согласна страдать, но у меня нет сил презирать себя!
– Презирать себя за то, что ты любишь! – воскликнул Морис.
– Я люблю? – сказала она с возмущением, отодвигаясь от него. – Кого же? Вас, может быть? Вы ошибаетесь!.. А, наверное, я что-нибудь говорила в бреду, но я лгала… я вас больше не люблю. Может ли такая женщина, как я, любить мужчину, который принадлежит другой? Ах, разве вы меня не знаете? Ну, – продолжала она с меньшей силой, – почему же вы вернулись? Что вы хотели мне сказать? Теперь я могу вас выслушать; я чувствую себя лучше и держусь настороже. Говорите. Почему вы здесь?
Она пристально смотрела на него, словно бросая вызов. Он выдержал этот взгляд и, сжав руки Елены, которые она не имела сил у него отнять, воскликнул: – Я здесь, потому что я не мог больше жить вдали от тебя, потому что меня сжигает страсть, потому что я жаждал тебя видеть!.. Ах, если б я знал, как неумолимы воспоминания, когда за ними находятся пять лет счастья и любви! – продолжал он горячо. – Я пытался избавиться от этих воспоминаний, но ничего не смог сделать. Они меня обвивали, душили… Я снова видел тебя мысленно здесь, такую же молодую, прекрасную, сияющую, как в первые дни нашей любви. Я позабыл о наших маленьких размолвках, ссорах, спорах обо всем, из-за чего мы расстались. Я старался вызвать эти воспоминания, чтобы прогнать чарующие видения, чтобы тебя возненавидеть, но они не появлялись передо мной. Все твои достоинства я вновь представлял одно за другим: твой ум, серьезный и шаловливый, твою доброту, твою бесконечную нежность, благородство и гордость. Самые незначительные события, самые мелкие детали нашей счастливой любви всплывали непрестанно в моем сознании и я находил тысячи доводов и оправданий для того, чтобы продолжать тебя любить. Ах, настоящее, как бы хорошо оно ни было, не заставляет забыть более прекрасное прошлое и можно умереть от отчаяния, вспоминая о счастье, потерянном навсегда! | Елена, вся дрожа, слушала его, не перебивая. Чувства, которые он хотел выразить, испытывала и она сама; она страдала по тем же причинам. Она сочувствовала ему и даже готова была растрогаться, но вдруг одна мысль пронзила ее мозг, она вырвала свои руки у Мориса и холодно спросила: