Но как это объяснить архимагу и епископу, когда я не могу толком пошевелиться? Стоит мне отмереть — и ноги сами понесут меня в неизвестном направлении. Епископ, кажется, смотрит на меня, я едва различаю его в сером мареве, скашиваю глаза вниз. Да, он понял, приподнимается с сиденья, хочет высунуться в проем и предупредить архимага.
Туман как будто ждет именно этого момента, чтобы распрямиться пружиной, обнять меня за талию и ноги и потащить из кареты, я успеваю схватиться за раму, но он сильнее. Он испаряет мою ненадежную защиту, дергает меня так, что хрустят суставы, и я разжимаю пальцы, отрываясь от раскачивающейся как неваляшка кареты.
— Гвеллан! — кричит епископ, а я наконец раскрываю рот и ору:
— Помогите! — а потом у меня перехватывает дыхание, туман набивается в рот пахнущей водорослями ватой.
Ничего не понимаю, этот туман как будто проникает мне в мозг, успокаивает, но не может достучаться, просит сосредоточиться на шуме воды… А я не могу сосредоточиться, как он просит, ну и как бы я могла, болтаясь на высоте макушек деревьев на берегу? Пытаюсь отбиваться, но только вязну еще сильнее, как в паутине. И меня тащит-тащит-тащит, куда-то в сторону, к полю, на нем растут синие цветы…
И противный визг мешает, пронзает меня до макушки… Это я, оказывается, ору изо всех сил, уже охрипла, теперь сиплю…
Туманный вихрь швыряет меня вниз, Гвеллан перехватывает меня у самой земли, притягивает к себе каким-то огненным заклятием, но искры меня не обжигают.
– Я тебя защищу, — говорит он, задыхаясь, но ни капли не верит в свои слова.
Безобидная для меня вода оказалась к нему немилосердна: везде, куда попадали капли, одежда как будто заледенела и поломалась, а кожа… Наверное, тоже, некоторые прорехи обрамлены узкой багровой каймой.
— Даже ценой своей жизни защитите? — спрашиваю я, глядя, как перед нами взмывает огромная волна.
— Я же поклялся тебя защищать, — говорит он, обреченно вздыхая.
А мне чудится, что за стеной воды едва различимы две фигуры — сейчас они кажутся просто силуэтами в театре теней на мутной глади: девушка и юноша, судя по контурам одежды. И они словно вслушиваются в наш разговор, девушка мотает головой так сильно, что длинная коса взмывает змеей, юноша кивает.
Вода внезапно отступает, не обрушивается на землю, а как будто стекает со стены ручейками в реку, это очень похоже на таяние айсберга.
Я вглядываюсь туда, где стояли двое и решали мою судьбу — но там пусто. Наверное, померещилось, может, я приняла отражение себя с архимагом за неведомых спасителей. У меня вдруг подкашиваются ноги, и я висну на его плече, не в силах сделать ни шагу. А он легко подхватывает меня на руки и бережно несет куда-то, не произнося ни слова.
– Вот теперь вы с епископом можете обсуждать что угодно. Я снова нуждаюсь в вашем заклятии магического сна или что это было, — говорю я ему, он морщится, но отвечает почти беззаботно:
— Подслушивать неприлично в высшем обществе, разве нет?
— Но у меня потеря памяти, и эти правила…
— Ты забыла одними из первых, — заканчивает он за меня и снова чуть морщится.
Ему трудно даже говорить, и я уже хочу потребовать, чтобы меня поставили на землю, но мы добираемся до кареты.
Подслушать мне ничего не удается, всю дорогу назад епископ сетует, что исцеляющая Благодать его не коснулась и при помощи четок он может лишь слегка облегчить страдания архимага. И, конечно, мы обсуждаем инцидент, но моя роль в беседе весьма скромна — я решаю умолчать и о том зове, который слышала, и о двух загадочных силуэтах. Уж слишком они похожи на бред или галлюцинацию. А если и не похожи, то я не уверена, что могу делиться с епископом этой информацией. Архимаг внушает мне доверие, но кто знает, что у него на уме.
Впрочем, от моих спутников тоже немного толка в решении сложной загадки. Они не могут вспомнить ни одного случая подобного нападения на кого бы то ни было и решают не высказывать никаких гипотез.
— Я наведу справки в своем архиве, — говорит нам на прощание епископ. — Возможно, что-то обнаружится. Тогда я напишу вам.
Глава 12
Теперь мне понятно, отчего путь от дворца епископа мы проделали верхом: карета попросту не проехала бы по горным тропам. Широкий тракт оборывается внезапно, переходя в узкую каменистую тропу. По обеим сторонам ее высятся серые валуны, некоторые из них столь велики, что размерами не уступают церковной маковке. Между ними бледнеют клочки выгоревшей травы — странно, ведь еще только самое начало лета. И тут же царапает неприятная мысль: вдруг и сюда добирается тот колдовской туман, что сегодня едва не парализовал меня? Он высасывает соки из земли и деревьев, из цветов и листьев… На миг мне становится зябко, но архимаг крепко держит меня, и от близости его тела отчего-то делается тепло… как будто он и вправду может оградить меня от любой напасти.