— Очнулась? — возле меня на краю алтаря появился Шьель. Хотелось размазать его мерзкую ухмылку по гадкой физиономии. Но у меня даже возможности пошевелиться не было. Я отвернулась. — Молчишь? Ничего, скоро ты не только заговоришь, но еще и стонать будешь.
— Мечтатель, — выплюнула я, не глядя на бывшего друга. Он вызывал стойкое отвращение и омерзение.
— Зря ты отказалась стать королевой, теперь тебе дорога только в рабыни. Как только я с тобой наиграюсь, отдам другим и буду смотреть, как ты падаешь все ниже, подстилаясь под каждого, — делая ко мне маленькие шаги, произносил Шьель. Я старалась держать голову ровно и не показывать своего страха. Пришло осознание, что этот гад явно что-то задумал отвратительное, иначе не был бы так уверен.
— Ты зачем пожаловал? И что это за пентаграмма? — я кивком головы указала на стену. Свет стал еще ближе.
— Ты уверена, что хочешь узнать об этом? — вкрадчиво осведомился он, приблизившись ко мне вплотную и проводя пальцем по моему лицу, шее, разрывая рубашку и касаясь груди. Я сцепила зубы, чтобы не закричать от мерзкого ощущения. По мне будто слизняк ползал. Фу!
— Не хотела бы — не спрашивала, — с трудом выдавила из себя. — Так что это за рисунок? Каково его предназначение?
— Раз уж я не могу нацепить на тебя рабский ошейник, он рассыпется прахом от твоей и советника защиты, то с этим прекрасно справится пентаграмма. Тот, на кого падет ее свет, становится рабом желаний. Ты всегда будешь испытывать жар и неимоверное возбуждение, будешь молить, чтобы тебя трахнули, — плотоядно усмехнулся принц. — Мне даже рабский ошейник не понадобится. Всего-то подождать сутки, и ты будешь целиком и полностью в моей власти.
— Какая же ты мразь! Не можешь возбудить дьяру своими силами, вот и приходится прибегать к посторонним силам? — я откровенно издевалась. Мне терять уже было нечего.
— Заткнись! — пощечина обожгла мне щеку. — Только ты не пала к моим ногам. Остальные с радостью ложились в мою постель и пищали от восторга, когда я входил в них и дарил наслаждение.
— В твою ли постель они ложились? Или принца Арлахонского? В надежде стать королевой? — ехидно скривилась я. — И ты уверен, что пищали они от восторга, а не от отвращения?
— Я сказал заткнись! — на меня посыпался град ударов и пощечин. Лицо горело. Голова моталась из стороны в сторону. А у меня даже возможности не было дать отпор. Магия оказалась заблокирована, руки и ноги скованы. Но и униматься я не стала. Пусть лучше убьет, чем коснется своими похотливыми руками.
— Иначе что? Забьешь до смерти? Давай! Это всяк лучше, чем-то, что ты для меня приготовил. Любовник из тебя отвратительный, твои слюнтявые поцелуи вызывают отвращение, а руки мерзость слизняка, — едва шевеля разбитыми губами, продолжала доводить его я.
Оглядев меня с ног до головы, Шьель, сверкая глазами от ярости, сжимал и разжимал кулаки. Я видела, как в нем происходит мыслительный процесс: убить или дождаться, пока пентаграмма сделает свое дело. Кажется, второе перевесило. Он сделал шаг назад. Усмехнулся.
— Я посмотрю, что ты запоешь через сутки, — рявкнул он и оставил меня в одиночестве. Интересно, сюда есть прямой портал? Ведь я не видела в его руках кристалла перемещения.
Кисти рук горели. Приподняв голову, я заметила, как засветилась брачная тату. А это еще что такое? Она вдруг из золотистой стала темнеть, пока не приобрела темно-зеленый оттенок, а потом и вовсе стала бордовой, словно кровавой. Вот тут я по-настоящему и испугалась. Что-то с Таймаром? Хоть я ему и безразлична, но пусть он останется жив. Ведь наверняка это из-за него произошли такие изменения.
Тело горело, лицо саднило. Хотелось пить и есть. В груди все горело. От нехватки магии меня скручивало от спазмов. Еще и знобить начало. От меня будто оторвали кусок меня. Бессилие убивало. Я попыталась выкрутить руки, чтобы избавиться от оков, но не сработало. Застонав от боли, я снова провалилась в темноту.
Очнувшись во второй раз, вскрикнула от ужаса. Свет пентаграммы оказался почти рядом со мной. Вот теперь мне стало не просто страшно, а мучительно больно от осознания происходящего. Я представила последствия такого рабства и готова была биться головой обо что-нибудь твердое. Жаль, ничего не подходящего не нашлось.