Англичане уехали. Головокружение Вождя не прошло. Меньше двух месяцев назад он был почти уверен в неотвратимости катастрофы, а теперь, после 12 дней успешного наступления, первых 12 дней за пять месяцев войны, он решил, что это уже победа. Как Кутузов, он погонит врага от Москвы, разгромит потрясенные немецкие полчища и в сорок втором году закончит войну в Берлине.
5 января 42 года Сталин собрал в Кремле всю политическую и военную верхушку страны. Объявив о принятии решения начать немедленно общее наступление с целью изгнания немцев из Советского Союза, он предложил начальнику Генштаба маршалу Шапошникову объяснить собравшимся детали разработанного им, Сталиным, стратегического плана.
План был прост. Главный удар наносится в центре фронта, к западу от Москвы. Войска, дислоцированные к северу-западу от Москвы, соединяются с частями, наступающими от Ленинграда на юг, а совместным ударом отрезают немецкие армии в треугольнике Ржев-Вязьма-Смоленск. Одновременно с этим Ленинградский фронт вместе с Балтфлотом разбивает группировку немцев у Ленинграда, южные и юго-западные группы наших войск освобождают Донбасс, а кавказские соединения через Керченский пролив врываются в Крым. К этому времени немецкие армии будут полностью деморализованы, и война фактически будет выиграна.
Шапошников кончил. Все молчали. Сталин попросил Жукова, впервые услышавшего этот бред, высказать свое мнение. Жуков был откровенен. Если провести переформировку, укомплектовать наступающие под Москвой части людьми и оружием, особенно танками, которых не хватает, можно будет через некоторое время продолжить локальное наступление на Западном Фронте. Остальное нереально. Среди собравшихся нашелся лишь один человек, открыто присоединившийся к мнению Жукова. Это был председатель Госплана Вознесенский, подтвердивший, что для генерального наступления у нас нет сил.
Сталин прервал Вознесенского:
— А Тимошенко говорит, что можем. Мы их быстро сомнем.
Тут же в поддержку гениального плана Вождя выступили Маленков и Берия. Маленков не упустил случая подчеркнуть несогласие Вознесенского с Вождем. Конечно, главным соперником Георгия Максимилиановича, карабкавшегося по узкой и крутой тропе на самый верх, был Жданов, но Вознесенский за последние годы сильно высунулся, — пора осадить. "Вознесенский всюду видит несуществующие трудности" сказал Маленков негромко. В сорок девятом это соперничество кончилось для Вознесенского пулей в затылок.
Вождь быстро подвел итог обсуждению:
— Итак, решено. Кто возражает?
Все молчали. По дороге к машинам Шапошников тихо сказал Жукову:
— Хозяин все решил заранее, Георгий Константинович, глупо было спорить. Директивы всем фронтам уже отправлены.
— Зачем тогда меня спрашивать?
— Не знаю, дорогой, не знаю. Значит нужно было.
Через пять дней был подписан приказ о генеральном и окончательном наступлении. Оно началось 18 января атаками на Ленинградском фронте и керченском направлении. Атаки эти быстро захлебнулись. Жуков командовал армиями, наступавшими на главном направлении, на Вязьму. Сталин не забыл его возражений 5 января. Перед началом наступления он неожиданно перевел Первую Ударную Армию, главную атакующую силу Жукова, в резерв Главного Командования. В ответ на отчаянный протест Жукова Вождь буркнул: "Частей у вас хватает, сосчитайте получше", — и повесил трубку.
Наступление провалилось. Немцы успешно атаковали наши слабые части. 33-я армия попала в окружение под Вязьмой. Три ее дивизии были уничтожены. Командарм, генерал Ефремов, застрелился. По предложению Маленкова Сталин послал Вторую Ударную Армию под командованием генерала Власова от Ржева, где она вела тяжелые бои, на север, освобождать Ленинград. В конце концов Армия попала в окружение у озера Ильмень, была рассеяна и сдалась врагу.
Все эти мелкие неудачи не отрезвили Вождя. Весной сорок второго он был во власти двух ошибочных концепций. Первая заключалась в том, что Гитлер снова нанесет главный удар на Москву. Поэтому основные силы советской армии были сосредоточены к западу и к югу от столицы в непосредственной ее близости. Эта ошибка обеспечила немцам успехи летнего наступления сорок второго года и, если бы не компенсирующая ошибка Фюрера (приказ 45, см. выше), могла бы стоить нашей стране гораздо дороже.
Вторая ошибка Вождя базировалась на иллюзорном убеждении в том, что Красная Армия достаточно сильна, чтобы предупредить немцев, начав общее наступление по всему фронту.