— Товарищ Великанов! Приказом по Третьему Украинскому Фронту от имени Президиума Верховного Совета СССР за проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками доблесть и мужество вы награждаетесь Орденом Отечественой войны первой степени. Поздравляю с высокой наградой!
— Служу Советскому Союзу!
— Рад сообщить также, что вам присвоено звание старшего лейтенанта.
— Служу Советскому Союзу.
Шерешевский и комбаты получили по звездочке на грудь, а Мурыханов еще одну на погоны. Красную звезду дали также Полякову и Баранову, — Борис настоял. Очередные ордена получили Курилин, Варенуха, Суровцев. Даже смерш схватил орденок.
Полк стоял в лесу, недалеко от Дуная, в Румынии. Только вчера переправились, а сегодня, 29 августа, утром объявили о предстоящем награждении, и всю первую половину дня готовились к встрече, — приводили в порядок "личный состав" и "боевую технику".
Дунай не Днестр, серьезная река, но переправились легко, никакой стрельбы. Перед переправой зачитали приказ по фронту: мы не завоеватели, мы освободители. Румыния наш союзник. Король Михай сместил Антонеску, объявил войну Германии. Молодец, король! Теперь задача — вместе с нашими союзниками румынами разгромить немецкие оккупационные войска, выгнать фашистов из Румынии. Маршрут прямо на юг, на Болгарию.
Борис так и командовал третьей батареей всю Ясско-Кишиневскую операцию (так, оказывается, называлось то, что они делали в Бессарабии). Шерешевсий сразу после ночного боя в лощине вернулся в штаб полка помогать Суровцеву писать донесения о победах. До Дуная Борис встретился с Сашкой лишь один раз, когда привез в штаб немецкую легковушку и документы убитого генерала. Очень глупо получилось, хотя потом, через годы, Борис Александрович решил, что все к лучшему. А дело было так. Семь самоходок Бориса и Мурыханова, после длинного дня самостоятельного никем не регламентированного движения и двух-трех перестрелок с выбирающимися из окружения немецкими частями, вышли вечером к молдавской деревушке на шоссе Кишинев-Измаил. С шоссе слышались нечастые выстрелы, пулеметные очереди.
К самоходкам подбежал пехотный капитан.
— Помогите, ребята. Рота заняла деревню, а тут по шоссе немецкая мотоколонна. И теперь — окопная война. Немцы с той стороны шоссе, мои солдаты с этой, а на шоссе легковушка и бронетранспортеры. С броневичков чешут из пулеметов — головы не поднять. Почему-то дальше не драпают, может в легковушке большой начальник.
Борис с Мурыхановым подползли к шоссе. В сумерках в отблесках заходящего солнца четкие силуэты машин. Два броневика, впереди легковая. Шофер, пассажир на заднем сидении.
Минуты три не стреляют. Солдаты на обочине лежат, головы в землю.
— Давай, Борька, я подгоню самоходки, раздолбаю все три.
— Подожди, Фазли. Пока тихо, я попробую легковую угнать.
— Ты что, спятил? Ухлопают.
Но Борис не слушал. Он уже все мог. Как два дня назад, когда прорывали оборону, им овладел спокойный, холодный азарт. Голова ясная, полная уверенность — меня убить нельзя. Счастье полноты жизни, предельного напряжения воли.
— Баранов, по-пластунски к машине. Я к передней дверце, ты к задней. Пошли.
Поползли рядом. У самой машины Борис выстрелил в пассажира, показалось — голова повернулась в открытом окне. Насчет шофера сомнений не было: убит. Рывком открыл дверцу, сдвинул труп вправо. Тяжелый бугай. Баранов уже на заднем сидении, рядом с пассажиром.
Ключи в зажигании, рукоятку скорости на нейтралку. Нажал стартер — завелась! Сразу несколько пуль по кузову. И на полном газу на первой скорости вперед и влево, через обочину, за избу.
Подбежали Мурыханов, пехотный капитан.
— Ну, Борька, орел! А я и не знал, что ты водишь.
— Меня Шерешевский немного учил. Давай посмотрим, чья машина.
— Ладно, это твой трофей. Мне бронетранспортеры остались. Пошли, капитан, повоюем.
Баранов уже вытащил шофера. Коренастый, грузный немец. Без френча, засученные рукава рубашки, толстые, сильные руки.
— Товарищ лейтенант, вы разрешите, я его парабеллум возьму, а то у меняечно. Меня больше начальник интересует. Темно, ни черта не видно. Дай-ка я плечи пощупаю. Ого, погоны витые, генерал, кажется. Дайте его планшет и посмотрите в карманах кителя документы.
— Товарищ лейтенант, у него в кармане пистолет, но маленький, вроде дамский. Часы хорошие. Вы часы не возьмете, товарищ лейтенант?
— У меня свои есть.