Утром Бориса растолкал Мурыханов.
— Вставай, старшой, войну проспишь.
Уже не так далекий рокот моторов. В серой утренней мгле, если присмотреться, видно: не спеша ползут игрушечные кубики танков. Подошел Поляков.
— Я, товарищ старший лейтенант, распределю разведчиков по батареям, по два-три на каждую. На «Тиграх» за башнями пехота сидит, если какая машина прорвется, лишние автоматы не помешают. Я вам тоже автомат принес, в отделении у нас штук пять немецких всегда в запасе.
За шесть дней боев полк потерял восемь машин, отошел на шестнадцать километров и уничтожил девять «Тигров». В одном утреннем бою самоходка младшего лейтенанта Семенца из батареи Щербакова подбила три «Тигра». Этим же вечером приехал подполковник из штаба Фронта и объявил о представлении Семенца к Герою, а пока вручил экипажу по "Красному Знамени". Щербакову разворотило осколком живот, он умирал долго и мучительно.
На седьмой день стало ясно, немцы выдохлись. К батареям на тридцатьчетверке приехал Курилин. Вечером собрал офицеров.
— Согласно приказу командующего Третьим Украинским фронтом генерала армии Толбухина завтра в семь ноль-ноль переходим в наступление. В бой вводятся все резервы Фронта. Сейчас они разворачиваются на исходных рубежах. Нам, участникам доблестной обороны у озера Балатон, доверено наступать в первом эшелоне. Новые машины получить не успеем. Направление — северо-восток, к австрийской границе. До нее по прямой около двухсот километров. В полку десять самоходок. Организуются две батареи по четыре самоходки под командованием капитанов Мурыханова и Слепнева. Две машины в распоряжение старшего лейтенанта Великанова. После прорыва немецкой обороны эти машины будут идти впереди полка, осуществлять разведку боем. Задача — идти вперед, не останавливаясь, в мелкие бои с отступающими немецкими частями не ввязываться. Вопросы есть? Великанов, получи карты и маршрут движения у начштаба.
Оборону прорвали — сами не заметили. Шла сила — Борис еще не видел такой концентрации техники. И пехоты, на колесах и на своих двоих, хватало. Первый день две самоходки Бориса шли в сплошной массе наступающих частей. Иногда слышались выстрелы, но немцев видели либо сдающихся в плен, либо уже пленных.
У опушки небольшой рощицы возбужденная кричащая толпа солдат. Борис остановил машину, подошел узнать в чем дело. Два парня в форме РОА старались перекричать толпу.
— Мы же сами. Мы ждали. Мы без оружия.
Подбежал молоденький лейтенант, в руке пистолет, глаза безумные. Пьяный от сознания собственной силы, еще бы — наступает, гонит немцев.
— А-аа, власовцев поймали! Расстрелять их на хрен! Разойдись, славяне! А ну, бегите, сволочи!
Борис дернулся, шагнул вперед. Стоявший рядом Поляков схватил за руку:
— Не лезь, старшой. Он же не в себе. Ему море по колено. Его остановить только пулей можно.
Власовцы побежали. Лейтенант двумя выстрелами уложил обоих. Один еще живой. Подошел, добил. Постоял, глядя на трупы, повернулся и, размахивая поднятым пистолетом, побежал:
— Вперед, на запад, мать вашу!
На вторые сутки шли одни. Пехота отстала, моточасти, наверное, разошлись веером. Хорошие проселочные дороги, тепло, сиди на броне, покуривай, одно удовольствие. И не воевали почти. Лишь один раз пришлось прогнать с дороги немецкий заслон — пушечка с расчетом и несколько человек пехоты. Дали два залпа к снова вперед.
Борис потерял счет дням. Может, трое суток прошло, может, десять. Спал урывками. Равнина кончилась. Сперва еле заметные холмы, поросшие молодой, ярко зеленой травой, потом повыше. Отроги Восточных Альп.
Скоро полдень. Жарко. Борис сидит, опустив ноги на покатую переднюю броню. Достал карту. Судя по всему, до австрийской границы километров десять. Там придется остановиться, подождать начальство. Должны выйти к озеру Нейзидлер. Искупаться бы.
Впереди, слева от проселка, метрах в трехстах, немецкая колонна. Увидели самоходки, побежали налево между холмами, в ущелье. Борис крикнул командиру орудия:
— Не обращай внимания, наше дело — вперед.
Все произошло страшно быстро. Из ущелья наперерез дороги два «Тигра». Борис видел, как медленно поворачивается башня переднего. Разрыва он не слышал. Тупой удар в правое бедро и острая боль, как укол иголкой в правом колене. Непонятно почему он лежит на земле. Упал с брони и даже не ушибся. Выскочил командир орудия, прибежали с задней машины Поляков и Баранов.