— Ну, расскажи, Борька, что у вас на Биофаке творится. С менделистами окончательно разделались? Впрочем, это ведь от тебя далеко. Физиология до генетики, как до формальной, идеалистической, так и до правильной, мичуринской, не касается. Или фрондируешь? С твоей анкетой только ярлыка идеалиста не хватает.
— Не выношу твоего цинизма. Я же биолог. Банда невежд и проходимцев во главе с параноиком уничтожают мою науку, в конце концов разрушают настоящее и будущее сельского хозяйства страны, губят хороших, порядочных, талантливых людей, а мне трусливо отмалчиваться? Я, мол, физиолог, меня не касается. А потом за физиологию возьмутся, тоже идеализм найдут. В физике уже нашли.
— Давай, давай, лезь с перочинным ножиком на бронепоезд. Что-то я не видел на этой исторической сессии, чтобы ваши генетики на амбразуру бросались. Разве что одноглазый Рапопорт за горло Презента схватил. Так это, прости за дешевку, как писал Александр Сергеевич, "спор славян между собою". А что касается "разрушения сельского хозяйства страны", то никакая наука его ни разрушить, ни спасти уже не может. Все, что могли, разрушили в двадцать девятом. Ты хоть бы барыню пожалел. Ей и так не сладко. Где твоя кандидатская зарплата? Как она на твои несчастные семьсот пятьдесят выкручивается? Смотрю, картины все продали.
— Молчи, Сережка, самому стыдно. Что я могу? Спасибо, с кафедры не выгнали. Защитить дали, работать в лаборатории позволяют.
— Пока не выгнали, скоро выгонят. Слушай, Борька, уходи сам, хочешь я тебя в ЦИУ устрою? Есть такое богоспасаемое учреждение на Кудринке: Центральный Институт Усовершенствования врачей. Вместо того чтобы сразу учить хорошо, помогают периферийным врачам вспомнить то, что они забыли или никогда не знали. Там совершенно нетипичный директор, вполне приличная баба, Вера Павловна Лебедева. Вдова такого старого большевика, Лебедева-Полянского, слыхал? И сама старый большевик, почему-то уцелела в тридцать седьмом. Я с ней по одному делу в ЦК общался, вроде друг другу понравились. Думаю, ассистентом какой-нибудь кафедры тебя возьмет, все-таки на тыщу больше платить будут. Язык у тебя подвешен неплохо, физиология врачам не бог весть какая сложная нужна. Говорят, в ЦИУ и оборудование неплохое. Делай, что хочешь, всем плевать. Глядишь, лет за пять докторскую сварганишь. Ну как, поговорить с Верой Павловной?
Борис долго молчал, опустив голову.
— Поговори. Дезертирство, конечно, но насчет мамы ты прав.
Сергей вздохнул с облегчением. Не думал, что Борис так сразу согласится. Видно, очень уж на Биофаке погано.
— Послушай, Борька, что это мне барыня о некой Ларисе говорила? Это серьезно?
— Женюсь скоро.
— Стихи ей писал?
— Писал.
— Прочти.
— Прочту, пожалуй. Вот, например, одно из первых.
Это было совсем случайно. Майским вечером растревоженный Я недавно попал нечаянно В серый дом в районе Остоженки. Словно вспомнилось очень старое, И века назад перечислены, И сошел с картин Фрагонара Восемнадцатый, легкомысленный. Вам блистать бы тогда в салонах, Танцевать менуэт в Версале, Чтоб друг другу в лицо влюбленные Из-за вас перчатки бросали, Чтобы в забавах катились дни, Если ж скучно и делать нечего, Чтобы вместо меня Парни Вам стихи декламировал вечером. И влюбленных умело мучая, Вы смеялись бы надо всеми… Впрочем может быть это к лучшему, Что родились вы в наше время. И я рад, что совсем случайно, Майским вечером растревоженный, Я недавно попал нечаянно В серый дом в районе Остоженки.Сергей молчал.
— Ну что ты ни мычишь, ни телишься? Скажи что- нибудь.
— Так ведь плохие стихи, Борька. Без души. На заказ написаны. Не любишь ты ее. Зачем женишься? Или "Как честный человек…". Так это все фарисейство. У нас равноправие.
— Пошел ты…
— Ладно, пойду. Не буду вмешиваться в личную жизнь Бориса Великанова. А с Верой Павловной поговорю.
2.Секретарь парткома, старший научный сотрудник, кандидат исторических наук Сергей Иванович Лютиков проводил открытое партсобрание Института истории и археологии АН СССР. Собственно говоря, собрание надо было по распоряжению райкома провести несколько дней назад, сразу после публикации письма Лидии Тимашук и статьи Ольги Чечеткиной "Убийцы в белых халатах". Лютиков оттягивал собрание, пытаясь подготовить выступления достаточно весомые для райкома и в то же время достаточно безопасные для Института. В райкоме Сергею уже дали понять, что борьба с безродными космополитами ведется в ИНИСТАРе недостаточно интенсивно.