- Нет. Ты никуда не уйдёшь. Я объяснюсь и ты выслушаешь. Тем более я сказал уже, что не отпущу тебя больше. - он делает очередной глоток янтарной жидкости, - Я чего-то не помню, есть отрывки и обрывки чего-то, но ясно помню, как очнулся полуобнаженным в нашей пастели, с ужасной головной болью, тошнотой, с плохой координацией и рядом с Нат. Не сразу до меня дошло, что за херня твориться. Но по ощущениям я понял, что что-то не так, такое же самочувствие у меня было однажды, ещё в студенческие годы. На вечеринке братства, какой то умник, намешал коктейля с фенобарбиталом. С тех пор я вечеринки не посещал... но вернусь в недалёкое прошлое. Ощущения были те же. Придя немного в себя, не без помощи Джошуа, мы умудрились взять немного крови для анализа. Как только я смог двигаться как нормальный человек, а не как обкуренный и упитый в усмерть наркоман, я пошёл искать тебя. Внизу, Персиваль, рассказал мне, что произошло и я помчался в больницу. Пока длилась твоя операция, я получил результаты анализа крови. Выяснилось, что помимо барбитуратов, в крови присутствуют также бензодиазипин, хлоралгидрат и феназепам. Я не знаю что это, но по словам доктора понял, что мне повезло проснуться утром. Смесь всех этих снотворных средств с алкоголем, что я выпил вечером, и в таком количестве - летальны... - всех нахлынувших чувств не описать одним словом, а слово "шок" не выразит всех эмоций. Рассказ Габриэля как сказка, фантастика или вымысел, а с такой кашей в голове, как у меня, в это поверить в разы труднее. А такое вообще возможно? Вопросов возникает ещё больше, но перебивать его не стану.
- ...и я хотел тебе все объяснить тогда, но ты не пустила меня к себе, когда пришла в себя...
- Прости.
- Не извиняйся. - вздыхает он, - После... когда ты уже исчезла из больницы и я потерял твой след, я решил держать Нат при себе, ведь не с проста меня вырубили. Не с проста Нат задействована в этой игре. Все было рассчитано до мелочей. Ты, как и тогда, сейчас сама идёшь к Эйдану в руки... и я не дам этому повториться.
- А Эйдан?
- Он всегда где-то рядом. То появляется, то исчезает. Сейчас ты не в безопасности. И я благодарен небесам, что они дали мне шанс все исправить, послали мне тебя и второй шанс для нас. Теперь ожидая от него каких-то действий, мы будем во всеоружии.
Господь всемогущий! Какой хаос творится в моей голове. Вроде бы все понятно, но в то же время всё так чертовски запутано.
Я в опасности? Ну риск есть, и ехав сюда, я это знала. Но вот как же девочки? Хорошо что они далеко. Он про них даже и не подозревает. А как бы тогда отреагировал? Ох, а если бы я тогда дала ему возможность и мы бы поговорили. Всё могло бы быть по другому, у девочек был бы отец, у меня любимый мужчина. У нас была бы семья. А что теперь? Столько этих "если" и "почему", что хочется самой застрелиться. И может у нас сейчас есть шанс, как в это верит Гейб, все исправить. И стоит ли это исправлять? Боже!
- Элли? - голос Габриэля совсем рядом, - Элли?
- А? Да? Ты что-то говорил? - я так погрузилась в самоедство и обдумывание ситуации, что совсем перестала его слушать.
- Я заказал нам ужин. Ты голодна?
- Спасибо. - со всем этим каламбуром я и забыла, что пила только кофе утром. Но ужин?! Неужели так поздно? Смотрю на окно. На город за ним. На горизонте заходящее солнце отражающееся в бесконечном количестве стёкол Нью-Йорка, медленно надвигаются сумерки, принося таинственность и надежду. Нью-Йорк красив в любое время, а с такой высоты и подавно. Я и не заметила, что наступил вечер. Разговоры, а точнее повествование Габриэля, оказались такими детальными и длинными. Хотя его "укороченная версия" все равно не укладывалась в голове, как бы я её не монтировала.
Гейб рассказал об отце, о том, как он поступил с ним после того, как узнал всю правду. Меня обрадовал тот факт, что Габриэль не убил его, а всего лишь лишил всего имущества и денег, оставив мизерное пособие для медицинских нужд. Так же сын оплачивает проживание Ричарда в "доме отдыха", куда тот попал после того, как слетел с катушек, когда раскрылись все его делишки и махинации. Гейб немного рассказал о матери, как она держится после всего произошедшего, как крепче и ближе стали их отношения с ней. Но большую часть его повествования занимала Нат. Куда не сунься везде она. Её роль второго плана, по-моему, давно перешла в главную. Что жутко злило, а он был так спокоен. Во мне бушевала жгучая ревность, когда он произносил её имя. Мне так хотелось накинутся, наброситься на него, зацеловать... чтобы он на всегда забыл её имя и её саму. Зацеловать его до нехватки воздуха в лёгких. До пятен на коже, искусать. Исцарапать в агонии страсти, показать что он занят, что он мой. Мой! Но последние капли здравомыслия не дали мне этого сделать, напомнив что "мое" время прошло, что я сама все испортила. И что надо смирится с этим.