Передавая долгожданную воду, он сунул мне в руки ещё что-то. Когда дверь за ним закрылась на замок, оставляя меня в темноте и одиночестве, я накинулась на то, что было предложено. Подачкой оказалась булочка с корицей. Суховата и со странным запахом, но даже это не отбило желания её проглотить. Бесподобно. Не имея во рту и крошки за последние сколько дней, без понятия, эта булочка была самым вкусным что я ела. А вода? Вода казалась напитком богов, такая прохладная и мягкая.
Насытившись дарами, от нечего делать, я принялась осматривать помещение. Ощупав стены и пол в поисках хоть каких-то предметов и ничего не найдя, кроме двери через которую меня сюда занесли, я уселась в угол, выбрав при этом менее вонючий и мокрый.
Уставившись в темноту я размышляла о прожитом, мечтая о будущем, вспоминая любимых мне людей и лелеяла надежду выбраться отсюда… живой. Любящие объятия Морфея окутали меня своими чарами, погружая в долгожданное небытие.
***
Резкий удар, пронзивший болью все тело, вырвал меня из того забвения, в котором я пребывала. Яркий свет ослепил глаза. Чьё то пыхтение рядом и череда пинков, сообщили мне что «весёлое воссоединение семьи» возобновилось.
— Ну, что, жёнушка, настало время поговорить. — собрав все мужество, я подняла глаза на говорящего. Свирепый взгляд горел огнём. Налитые кровью глаза метали молнии. По дёрганному состоянию, по потиранию носа и по ежеминутному поправлению одежды, не трудно было догадаться, что Эйдан под чем-то. И это что-то намного крепче алкоголя.
Эйдан уселся на стуле, вальяжно разместив своё огромное тело. Его повадки и взгляд не предвещали ничего хорошего, но то, что он решил поговорить, а не начать с очередной сессии с хлыстом давало крохотное подобие на возможность расслабиться. Хотя, расслабление было образное — холод, голод и едва начавшие заживать раны в совокупности с постоянным стрессом, одно большое и счастливое расслабление.
— Сколько… сколько ты меня удерживаешь? — нерешительно шепчу я.
— Я не удерживаю. Я всего лишь вернул себе своё. — с издёвкой проговорил Эйдан. — Но отвечая на твой вопрос, уточню — твоё возвращение в семью длится уже пять дней.
— Пять? Боже! Как же там Габ… — на имени любимого запинаюсь. Вот только не хватает следом проболтаться и про детей.
— Твой ненаглядный Вуд рвёт и мечет, рыщет по всему Яблоку. Зараза дышит мне в спину и наступает на пятки! Но не переживай, меня так просто не возьмёшь. Я на шаг впереди и хрен он тебя найдёт. Ты моя! — господи, одинокая слеза скатилась по щеке. Ну, что я такого сделала в прошлой жизни, что судьба с нескрываемой радостью окунает меня в это дерьмо… снова и снова.
Но и этого было недостаточно. Судьбе, року или Элвису и этого было мало. Когда Эйдан начал говорить — жить расхотелось моментально. Его красочный рассказ начинался с истории задолго до моего и его рождения. Весь этот бардак начали родители и по какой-то идиотской причине Эйдан вбил себе в голову, что месть будет слаще, если он заполучит меня. История родителей оказалась до абсурда нелепой. Юные Ричард, отец Габриэля, Майкл — отец Эйдана и Никлас, мой отец, три лучших друга влюбились в одну девушку. Как это бывает у молодых людей с переизбытком тестостерона, они начали соревноваться за сердце девушки. Но ни один подход халеного Майкла и напыщенного Ричарда не задели чувств девушки. Тихий, спокойный и рассудительный Никлас сразил ее наповал. Затем каждый пошёл своей дорогой, создал семью, родил сыновей. Единственное что осталось неизменным — память и месть.
По живописному описанию внешностей и характеров, в словах Эйдана я узнала своих родителей. Историю любви мамы и папы я знала с детства, но такая интерпретация Эйданом ужасала.
А он все продолжал и продолжал. Руки начали трястись и не от холода. Жестокость в словах бывшего мужа била, как кувалда по голове. Оказалось, что по прошествии стольких лет Майкл не перестал любить мою мать, а на смертном одре поведал сыну захватывающую историю о любви всей его жизни. И вот сынишка решил отомстить за растоптанные чувства родителя. Бред полный, но ничего уже не изменить. Изначально Майкл хотел оторваться на Кевине, но мама с папой почуяв неладное, отослали его в Австралию. Тайное усыновление прошло на ура и никто ничего не заподозрил. Как Эйдан все это разузнал осталось загадкой, но когда рассказ дошёл до моей персоны — трясти меня начало не по-детски. Каждое слова ранило больнее ножа. Оказывается наше знакомство было спланировано им. Вся жизнь оказалась ложью…
— А Роузи?