— Хм, это маленькое отродье никогда не было мне нужно.
— Как… как ты можешь такое говорить?
— Мне нужна была только ты и моя месть. Тебя я заполучил, а когда родилась она… хм, все сложилось даже лучше чем я предполагал.
— Ты чудовище! Бесчувственное и мерзкое чудовище!
— Ну-ну, дорогая. Это комплимент из твоих уст. — боже мой, какой идиоткой я была. Все эти годы я и не подозревала, что у человека сидящего передо мной сердце отсутствует изначально.
Дальнейший рассказ я слушала на одном дыхании. Эйдан с таким благоговением ведал о своих планах, о мести, что хотелось кричать от отчаяния. Но осмыслить услышанное ещё представится возможность. Очень надеюсь на это.
— Так вот, женушка, теперь ты знаешь все с самого начала, и мы начнём наш путь с нового чистого листа.
— Почему ты продолжаешь называть меня своей женой?
— Потому что ты ею являешься до сих пор.
— Что?
— Да, да, Эллейн. Твой побег и изменение фамилии не меняет факта того, что мы до сих пор состоим в браке.
— Не может этого быть… — вот так твой мир в одно мгновение превращается в пыль…
Глава 31
Череда побоев, голода и холода продолжалось немыслимое количество часов, дней или лет. Даже пара попыток изнасилования почти увенчалась успехом, но благодаря появлению Джека, до финала не доходила.
Отвращение в Эйдану росло в геометрической прогрессии,а саморазрушение дошло почти по критической точки. Надежда выбраться из заключения таяла на глазах.
Время неумолимо пролетало мимо или тянулось словно улитка. Эйдан становился свирепее и раздражительнее, и когда не измывался на до мной-время переставало быть вообще. Редкие появления подачек и воды - были благословением, спасибо Джеку, а вот Эйдана похоже вообще не волновало мое питание, сон или самочувствие. Если бы не Джек, я бы загнулась сразу по переезду сюда. Его действия и причины так поступать, оставались загадкой. Кто он? Зачем все это делает? Хотелось надеяться что когда-нибудь я узнаю всё и, может быть, ещё в этой жизни.
Вихрь мыслей прервал дикий грохот на верху. Затем шум переместился ниже, куда-то рядом с моим подвалом. Крики, ругань и стоны доносились даже через каменные стены. Что же происходит? Кого-то бьют? Пытают? Может, началась Третья Мировая или зомби апокалипсис, а я и в ус не дую. Но то, что это конец - ощущалось основательно. Пустая оболочка уже еле функционировала, кожа обтянула кости и видок был схож с "Ходячими". Шикарный вид завершали волосы, превратившиеся в грязные сосульки. От былого рыжего цвета остались только воспоминания. Вкупе с волосами множество порезов, гематом, ссадин и засохшей крови. Вид достойный картин Пикассо. Воистину кошмарное зрелище. И внутреннее состояние было не лучше. Опустошение - всепоглощающее опустошение - грозило добить итак израненное тело и душу.
Шум в соседнем помещении усилился. Размеренный звук ударов пугал до чёртиков. Дверь распахнулась и на пороге появился Эйдан, волоча чьё-то тело как мешок с мусором. По окровавленному и избитому лицу понять, кто это - не представлялось возможным. Но то, что всё очень плохо - было очевидным.
- С крысами поступают именно так! -прохрипел Эйдан. - Твоему помощнику жить осталось недолго.
Что-то блеснуло в свете лампы. Нож? Пистолет? Когда внимание сконцентрировалось на его руках, я поняла, что за предметом размахивал Эйдан. Смит и Вессон. Знакомая игрушка. На такой Кевин учил меня стрелять. Отдача при стрельбе им сравнительно небольшая, что позволяет вести достаточно меткую стрельбу, поэтому брат и выбрал для обучения именно S&W.
- Примените подсечку и рывок... - раздалось невнятное бормотание с пола.
- Джек?
- Да. Подсечка и рывок... - господи, пока я соображала о чем он, черт возьми, бормочет, Эйдан подошёл ближе к лежащему на полу. Когда до меня, наконец, дошло, что имел в виду Джек, а именно подсечку из дзюдо и рывок из курса самообороны, которые я когда-то учила с Риком.
Собрав последнее мужество и силы, я проковыляла из своего угла до того места, где лежал Джек. Гнев Эйдана можно было ощутить в воздухе. Протяни руку и почувствуй прикосновение агрессии.
- Не убивай его, - простонала я. Вставая на против Эйдана и закрывая тело Джека своим. Для выполнения задуманного, мне надо было находиться напротив нападавшего.
- Какая самоотверженность! - рявкнул он, и звонкая пощёчина опалила щеку. Но боль растекшаяся по голове возымела обратные действия. Придала концентрации и сил, а пожалеть себя и поплакать я смогу потом, когда выберусь от сюда. Если выберусь.