Двенадцать ангелов
***
- Опаньки! - перед кабиной вырос Дед Мороз в красной шубе. Бороду он нетрадиционно держал в руках. Но по всем остальным параметрам был самым настоящим и весьма подвижным. Едва тяжёлый большегруз затормозил, дедок тут же отчаянно задёргал ручку. Димыч открыл дверь и скомандовал: - Не студи кабину, прыгай. Вблизи Дед Мороз оказался тщедушным до такой степени, что потёртая красная шапка висела на ушах. - Товарищ, товарищ! - взволнованно затараторил он, - у меня машина за поворотом, вот машина, я в них совсем, понимаете. Совсем, и машина не моя, что-то заскрипело и все, не едет, не едет. А у меня ещё шесть адресов в Ольховке! - Вот так заскрипело? - серьезно спросил Димыч и, послюнив палец,провёл по стеклу. Дед вздрогнул, передёрнул плечами. - Примерно. - Ремень накрылся, - поставил диагноз водила. - Вы поможете, товарищ? - Товарищи в девяностом остались - хмыкнул Димыч. И дед сник: - Ну, у меня есть немного, - он задрал длинный подол шубы, под которым открылись тёплые ватные штаны, сунул руку в карман. - А желание исполнить? - захохотал Димыч - Же-ла-ние? - заикаясь, повторил Дед Мороз. - Ну... - Ладно, дед, где твоя колымага? Запасной ремень есть? - Я не знаю, я права получил вот, а машина нашего худрука. «Жигули», кажется, седьмая или шестая... - Или пятая? - подмигнул Димыч снисходительно. - Лишь бы клапана не погнуло, а так заменим, ну, если запасной есть. - У него должно все быть, он давно ездит - радостно подтвердил Дед Мороз И уставился на фотографии, давно обживщие щиток лобового стекла. С чёрно-белого снимка улыбалась девушка в школьном платье, улыбалась неловко смущённо, словно робея перед фотографом. С цветного, ничуть не смущаясь, смеялась девчушка с двумя косичками и вздёрнутым носиком. - Семья? - Дед протянул руку, но Димыч тут же перехватил её. - Не трогай. Дед Мороз настаивать не стал, но, все ещё не отрывая глаз от снимков, строго сказал: - У нас лимит на желания. Но по случаю непредвиденных обстоятельств, вот что, товарищ, формулируйте желание, внимательно формулируйте. Желание - это опасная вещь. Оно ведь и жизнь изменить может. *** Детей у Ольги не случилось. Все случилось: муж - актёр, в некоторых кругах весьма известный. Свекровь - тоже бывшая актриса и тоже в некоторых кругах... дом, точнее, квартира на третьем этаже элитки. Работа - пусть скучная, и не очень любимая, но с твёрдым доходом, даже Москва - желанная и манящая - случилась, а детей не вышло. Врачи мяли живот, лезли в тёплое и сокровенное холодным металлом, задавали жёсткие и бестактные вопросы, гоняли из кабинета в кабинет. И... пожимали плечами. Выход, конечно, был: суррогатное материнство, усыновление, но Вадим чужих детей не хотел. А суррогатная мать - не по карману. И восемь долгих лет изводил себя и жену врачами, таблетками, осмотрами, витаминами. Весь положенный путь отчаянья - от медицины традиционной до шарлатанов - они прошли. Ольге казалось прошли раз и навсегда. И едва железное «никогда» легло в душу, как вдовий плат на плечи, в семье установилось странное спокойствие, будто кто-то невидимый расписал роли: Вадиму -благородного героя, Аглае Федоровне - королевы-матери, а ей, Ольге - облагодетельствованной калеки. И, согласно пьесе, она просто обязана была молчать и принимать каждый шаг своих спасителей с восторгом и благоговением. Спектакль обычно игрался на публику. Стоило паре-тройке старушек выйти во двор со своими стульями и табуретками, лавочки давно спилили, чтоб их не использовали любители выпить и бомжи, на сцене появлялась королева-мать , гордая и не сгибаемая, вещая о семейном, таком интимном и таком личном горе. Благородный сын вздыхал, несчастная Оленька пробегала мимо соседей, ёжась под жалостливыми взглядами. И так как иных постановок в репертуаре семейного театра не предполагалась, пьеса игралась на каждого нового зрителя. Но как ни странно, эта немудрёная постановка внесла некую размеренность в суматошную жизнь. Ольга научилась ежемесячно покупать тесты, и ежемесячно же, не дрогнув бровью, докладывать мужу: - Снова ничего, так, задержка. Вечная боль затаилась, как дворовая собака под воротами, и не беспокоила, не взвывала дико при виде чужого хохочущего или рыдающего чуда, но тихо скулила о несбыточности такого просто женского предназначения. Пьеса жизни пошла по своим законам без перерывов на антракты и буфет. Муж блистал, она зарабатывала деньги, свекровь патетически с паузами и придыханием вещала соседям о благородстве сына. И изо всех сил жалела «несчастную Оленьку». Но полгода назад отыскался какой-то далекий стройотрядовский еще друг, из неведомой Сибири и сообщил, что у них в соседнем районе, есть какая-то древняя статуя, то ли скифская, то ли тюркская, то ли ещё какая-то. И вот к этому камню едут за детьми со всех уголков страны. И вроде бы, никому Каменная бабушка не отказала. Но приезжать надо непременно парой, что бы пройти какой-то обряд у местного шамана. «Какой-то, какая-то, откуда-то» - неопределенность, неизвестность, неуверенность...Но Вадим, а главное, Аглая Федоровна, это известие приняли восторженно. Ничего страшного, что на шее у Ольги болтается православный крест, в конце концов, кто знает, возможно, там, в Сибири, местные боги куда сильнее всех остальных. А потом, это было необыкновенно драматично - рвануть за тридевять земель в тайгу, в Сибирь, в морозы, ради хлипкой надежды осчастливить невестку. И декорации обещались достойные: шаманы, бубны, каменные изваяния... О, быть может, даже и жертвоприношения. Боже мой, какая прелесть! Ехать решили к праздникам. «Новый год в Сибири? Но что ни сделаешь, ради счастья сына?» *** - Как тут тихо! - Первое, что вырвалось на заснеженном перроне городка, закутанного в снег, как крестьянка в пуховую шаль. - Разве? - удивился, принимая сумки Михаил, тот самый стройотрядовский друг. - Это вы ещё до нашей Вахромеевки не добрались! - сверкнула белозубо его супруга Марина - Вот где тишина! Вам с Москвы-то, небось, скучно покажется. - А детишки у вас есть, Мариночка? - осторожно, разминаясь, спросила свекровь... - Я до киоска дойду. Надо взять Вадиму воды без газа, - поспешила покинуть сцену Ольга. - Воды? - Миша вскинул брови, - Её у нас в колодце бесплатно. Лучше шишек возьмите кедровых, будет чем в дороге заняться. Сейчас вот прямо, через вокзал и у входа. Там Дед Мороз шишками торгует. - Кто? - удивилась Ольга. - Натуральный такой Дед Мороз. Маришка проводи! Я машину ко входу подгоню. - и уже Вадиму бросил - вот не верю, не верю, что приехал, а, Вадимище? Сколько уже со стройотряда прошло? - Ты же знаешь, какая беда у нас, - печально вздохнул Вадим - Беда - это когда рук и ног нету, а у тебя, вроде, все на месте, артист. Услышала Ольга рокочущий басок и улыбнулась. Маринка подхватила москвичку под локоток и потянула в сторону суетливо шумящего вокзала. - Выбирайте, выбирайте красавицы! - дедок частил, посмеиваясь и подмигивая. Он и в самом деле походил на Деда Мороза. Нет, не на сказочного, а Деда Мороза, вынужденного долго и трудно жить в сибирской деревне, лишь по праздникам позволять себе вот такие рандеву в общество. Огромные валенки, тулуп, и шапка-ушанка, поверх которой для привлечения клиентуры дед напялил рождественский колпак. Зато борода у него самая что ни на есть настоящая - белоснежная, широкая, щедро подёрнутая инеем. - Шишечки у меня волшебные, загадаешь, что хочешь - и все сбудется. - пел он радостно и круглое лицо его лучилось счастьем и покоем, а чем ещё должно светиться лицо Деда Мороза? - А если я «мерседес» попрошу? - Маринка опустилась перед необъемным мешком и вытащила розовато-коричневую шишку. - И «мерседес», а как же, такие-то красотки должны непременно на «мерседесе». И чтоб вилла, и яхта. И мужик богатый. - А ребёнок? - сама не ожидая от себя, выдохнула Ольга и тут же испугалась: разговорчивый старик сейчас скажет, что-то пошлое, неуместное, насмешливое или вдруг кинется жалеть. Но дед на секунду примолк и сунул руку за пазуху. - Ребёнок? Это, девуля, сложнее, тут не шишка, тут вот, ангел, нужен. Нако, ангела тебе. И бережно протянул тряпичную куклу с крыльями из цветной бумаги. - Какой странный. - Ольга подняла ладонь и пальцем тронула крылья. - Ангел в клеточку. Видимо, куклу сшили из подручного материала, а под рукой был один материал - синяя в жёлтую клетку фланель. Лицо ангела, печальное и кроткое, нарисовали, не мудрствуя, фломастером и один глаз уже «поплыл», отчего казалось, что ангел живой и плачет. - Внуча моя сделала, - серьёзно сказал дед. - Велела подарить, кому особо нужно. Вишь, говорит: у него желание сбудется и у меня сбудется. - А у неё какое? - поинтересовалась Маринка - Да не говорит, но думаю, мамку найти. Одна она растёт, отец-то в разъездах все, я вот чем могу... -ткнул он пальцем в мешок - А что бабе без дитя, что дитю без мамки...Ай, Махнул рукой старик. - А мне муж не разрешил из детдома взять, своего нам надо. - тихо пожаловалась Ольга, как легко было жаловаться незнакомому человеку, у которого минуту назад за пазухой жил Ангел с разноцветными крыльями. - Зря! Дитё, оно своё, пока в мамке сидит, а потом все од