— С каких пор у тебя появился брат?
— Со вчерашнего вечера…
— Со вчерашнего вечера?
— Да.
— Честное слово?
— Честное слово.
— Настоящий брат?
— Да… И он точь-в-точь такой же, как была я, когда родилась… только голова немного побольше. Так мама сказала.
Нелли глядела на неё с изумлением.
— Но почему же… — Она широко раскрыла глаза. — Но почему же… Ты ведь, наверно, и раньше знала, что у тебя будет брат?..
— Нет.
— Как так — нет?
— А может, была бы сестра…
— Да нет! Я хочу сказать… почему же ты никогда не говорила, что у тебя скоро будет брат или сестра?
— Да, не говорила… — сказала Марианна. — Мне и самой верить не хотелось…
— Ну, уж это ты петрушка!
— Знаю, — сказала Марианна. — Но теперь-то я рада, что он есть.
— Ещё бы! — сказала Нелли. И поцеловала Марианну в щёку, оставив на ней мокрый след. — Поздравляю!
В семнадцатой главе речь опять пойдёт о субботе
и называется она «Суббота». Просто невероятно, как быстро пролетает неделя!
Было десять часов утра.
В Яблоневом переулке царила такая тишина, что казалось, будто здесь вообще нет никакой школы. А что тут будет через два часа!
Жёлтый пирог величиной с холм уже стоял на столе в комнатушке сторожа Весселе. Он остывал, и запах его, проникая сквозь дверь, разносился по всей школе.
Дверные ручки и водопроводные краны, начищенные мелом, сияли как золото.
Окна в коридоре были распахнуты настежь, и плакаты «Молоко полезно для здоровья» и «Наша родина прекрасна» шуршали и трепетали на ветру.
На первом этаже, в углу коридора, стояли две половые щётки из чёрного конского волоса и две метёлочки из перьев для пыли.
А у входа в подвал красовались два голубых бака с водой. Надпись на них гласила: «Собственность школы в Яблоневом переулке».
Всё было так, как обычно бывает в субботу.
Но в эту субботу случилось нечто необычное.
У ворот школы остановилось такси.
Из него вылез какой-то человек и поглядел вверх на окна школы.
Из окна на втором этаже выглянула девочка и крикнула:
— Иду, папа!
Потом она снова исчезла.
Та самая Лили, которая скорее проглотит свой ластик, чем даст хоть разок кому-нибудь стереть им ошибку, шепнула Марианне:
— Тебе-то хорошо! А нам ещё целых два часа тут сидеть!
Марианна сказала учительнице «Спасибо!» и, схватив портфель, выскочила из класса. Она бегом спустилась по лестнице.
А Нелли Зомер, подперев щёку рукой, всё глядела и глядела на дверь.
Дверь давно уже закрылась за Марианной, а она всё глядела и глядела. И улыбалась.
Марианна ехала вместе с отцом в больницу за мамой и Эрихом. Чтобы отвезти их домой.
А Нелли представляла себе, как всё это будет.
Вот Марианнин отец открывает ключом дверь квартиры. И Марианнина мать с маленьким Эрихом на руках переступает порог. А за ней идут Марианна с отцом. В квартире всё сияет чистотой. Полный порядок. А как же! Ведь Нелли и сама им вчера помогала наводить блеск перед возвращением мамы. Только одну кастрюльку они вдвоём с Марианной так и не смогли отчистить. И засунули её под плиту. Туда, к самой стенке, чтобы её не было видно.
На столе стоит букет роз.
А в углу комнаты — детская кроватка с решёткой. Заново отполированная. В этой кроватке первым спал Фриц. А вторым — Эрих. А третьей спала Нелли. А последним — Бруно. Но она совсем как новая.
— Нелли Зомер! Ты раздала бумагу для рисования?
Нелли тихонько вздохнула.
— Нелли Зомер!
— Да?
Она так вздрогнула, что, выдернув руку из-под щеки, чуть не стукнулась подбородком о парту.
— Ты раздала бумагу для рисования?
— Сейчас!..
Нелли вскочила и бросилась к шкафу за бумагой.
— Сразу видно, что сегодня суббота! — улыбаясь, сказала учительница.
И она, конечно, была права.
Потому-то наш рассказ кончается не в понедельник, не в среду, а в субботу.
И никого, я думаю, это не удивит.
Послесловие для взрослых
Детская литература последних десятилетий стремится «показать ребёнку объективную картину мира», по возможности ничего не скрывая и не приукрашивая. Мол, это раньше в детской литературе всё было чётко и недвусмысленно: вот это — Добро, его цвет белый, и белизна эта безупречна; а вот — Зло, оно чёрное-пречёрное. Зло нападает (потому что злое), Добро обороняется и побеждает, после чего к его адептам приходит заслуженное счастье. Дети такой литературный продукт с благодарностью потребляли, а про то, что реальный мир дифференцирован совсем не так чётко, узнавали много позже. Но не таков нынешний читатель. Ему подавай жизненную правду; только так можно заслужить доверие детской аудитории.[1] Ведь вон что творится вокруг: родители разводятся и приводят новых «пап» и «мам»; родные или просто знакомые болеют и умирают; мир оказывается населён людьми разного достатка, культуры, цвета кожи (не говоря уж о прочих, иной раз весьма пикантных, различиях), а отношения между этими людьми далеко не всегда описываются оппозицией «плохое/хорошее». И мимо всего это детская литература должна проходить зажмурившись?!
1
Занятно проследить эту тенденцию на примере двух книг, двух трилогий: «Кольца Тьмы» Ника Перумова и «Тёмных начал» Филипа Пулмана. Первая — римейк толкиновского эпоса; при этом симпатии героев (и автора) явно на стороне «третьей силы», отсутствовавшей у автора «Властелина колец» и вступающей в противоборство с «силами Добра». Но это условное «Добро» поименовано нейтрально, в соответствии с традициями «фэнтези» (эльфы, демиурги-Валары и т. д.). Тот же, кому успешно противостоят герои «Тёмных начал», назван Пулманом недвусмысленно: это «Бог», «Творец», «Господь»; он, с точки зрения автора, претендует на обладание абсолютной истиной и стремится не допустить к её плодам новоявленных Адама и Еву.