Лили знает, что я чувствую. Знает, что я держу родителей на приличном расстоянии друг от друга – так сказать, вне зоны боевых действий. Только так можно избежать бесчисленных атак со стороны отца, приносящие боль моей маме.
И сейчас маме было больно. Отец причинял ей боль одним своим видом.
– Я понятия не имел, – сказал я.
– Знаю, – ответила она. А потом, взяв себя в руки, решительно последовала за моим отцом.
– Необязательно это делать. Правда. Я объясню все Лили. Она поймет.
Мама улыбнулась.
– Мы не позволим победить террористам, Дэш. Я поучаствую в церемонии зажжения елки, будет там твой отец или нет.
Она даже ускорила шаг, поэтому в квартале Лили мы шли практически следом за отцом. Он по своему обыкновению не оглядывался.
– Пап, – позвал я, когда мы дошли до крыльца дома Лили.
Он повернулся и, увидев меня, нацепил маску «Я отец» (которая ему никогда не подходила). Затем перевел взгляд на стоящую рядом со мной маму и искренне удивился.
– Оу, – вырвалось у него.
– Да, – отозвалась мама. – Оу.
Мы с минуту постояли на крыльце, обмениваясь любезностями без всякого на то желания. Мама справилась о новоиспеченной-но-вовсе-не-новой жене. Отец – о ее новоиспеченном-но-вовсе-не-новом муже. Сюрреализм какой-то. Привычные имена звучали странно из произносящих их обычно уст. Я чувствовал в душе растерянность – ощущение, с которым рос. И мне не хотелось ощущать его снова.
Подарок в руках отца был красиво завернут – возможно, его женой, возможно, продавцом в магазине. Как бы то ни было, это говорило о заботе, которой я лишен годами. В подарок я получаю чеки. Если вообще что-то получаю. А поздравительные открытки за отца подписывает моя мачеха.
Лили еще не успела открыть дверь, как родители начали клевать друг друга.
– Не знал, что тебя пригласили, – сказал отец.
– А почему меня не должны были пригласить? – ответила мама.
Я попросил их успокоиться. На церемонии будет присутствовать вся семья Лили, и последнее, чего мне хотелось, – чтобы они увидели, насколько проблематичен мой генофонд.
Лили открыла дверь, и я мысленно напомнил себе: она не знала, не знала, не знала. Только это удержало меня от крика.
– Угадай, кого я повстречал?
Другая девушка на ее месте парировала бы мое саркастическое приветствие насмешкой. «Крампуса[2]?» – могла спросить Лили. Или: «Скруджа?» Или: «Иуду Маккавея?» Лили, конечно же, не собиралась говорить ничего подобного.
– Позволите взять ваши пальто?
Ни на ком из нас пальто не было.
Отец протянул ей подарок:
– Это тебе, моя дорогая.
– Я бы тоже что-нибудь принесла, – протараторила мама, – но Дэш сказал, что это не такая вечеринка.
– Кто бы сомневался, – обратился отец к Лили так, словно им обоим отлично известно, что я ничего не смыслю в вечеринках.
– Наша вечеринка и правда не такая, но спасибо за подарок, – ответила Лили.
И отец, верный своей манере, заявил:
– Ну, если это не такая вечеринка, то, пожалуй, я заберу подарок назад. – Он протянул руку, словно желая отобрать его, а потом со смехом отстранился. – Боже, это же шутка, вы что! – пояснил он, осознав, что смеется в гордом одиночестве.
– Отнесу его в свою комнату, – сказала Лили.
И по ее тону я понял, что мне следует пойти за ней. Но я не мог оставить маму.
– Мы пойдем поздороваемся со всеми.
– О. Хорошо. Я сразу вернусь.
В большинстве стрессовых и конфликтных ситуаций последний человек, которого вы хотите добавить в этот неприятный микс, – свою бывшую подружку. Однако, войдя в гостиную и увидев Софию, я почувствовал радость. Она всегда отлично ладила с моей мамой.
– Пойдем поздороваемся с Софией. Я ведь говорил тебе, что она вернулась из Барселоны? Может, спросишь ее, закончилось ли строительство того кафедрального собора?
– Как здорово, что вы здесь! – широко улыбнулась София, ясно прочитав в моих глаза «СОС!». – Я тут ни с кем не знакома: Бумер опаздывает, а Лили бегает всех встречать. Приятно увидеть знакомое лицо.
– Это уж точно, – улыбнулась ей в ответ мама.
– Я отойду на секунду. – Осталось обезвредить бомбу замедленного действия – отца. Он завел разговор с Лэнгстоном, и мне не нужно было его слышать, чтобы понимать: каждое вылетающее из его рта слово выставляет мою родословную в наихудшем свете.
– …и чего так задаваться? Я имею полное право находиться здесь. Да меня пригласили сюда, ради бога!
– Я уверен, что Лили пригласила вас, сэр, – ответил Лэнгстон. – Но вряд ли она сделала это ради бога.