– И совсем не страшно. – Светлана начала распускать волосы. – Давайте, давно пора начинать. И ты тоже.
Варна нехотя расстегнула пояс и стала распутывать косу. Обычаи есть обычаи, никуда от них не деться. Крест тоже снять надо, да только тот, что она в Ясностане получила, гаданиям не помешает – нет в нем ничего божественного, подделка, ведьмовской оберег, позволяющий ей на святую землю ступать без страха.
– С зеркал начнем, как думаете? – Глаза Светланы заблестели.
– Да хоть бы и с них, – вслух согласилась та, которую она назвала Милой.
Общими усилиями установили два зеркала друг напротив друга, поставили по обе стороны свечи. Лампу и факелы пришлось вынести в предбанник, чтобы их свет не мешал.
– Меж зеркалами – двенадцать коридоров, – заговорщицким тоном сказала Светлана, – через один из них суженый явиться может.
– А петуха-то вы с собой не взяли? – Варна села на лавку, поставила на нее одну ногу и положила подбородок на колено.
– Зачем? – удивились девицы.
– Чтобы кричать заставить, если что не так пойдет. В месте, откуда я родом, делали так. Вы же знаете, кто вам в обличье суженого явится?
– Кто? – бледнея, спросила самая молодая девчонка.
– Черт, конечно.
Света пары свечей хватило, чтобы разглядеть страх, отразившийся на лицах. Пугать их – одно удовольствие, однако имелась доля правды в том, что Варна рассказала. Зеркало вообще непростая вещь, сквозь него что угодно проникнуть в человека может. Честно сказать, вся эта затея с гаданиями Варне не нравилась с самого начала, слишком много трупов они с Дарием в ночи Коляды нашли за десять лет охоты.
– Первая буду, – вызвалась Мила. – Только не вздумайте меня пугать!
Светловолосая девица села рядом с зеркалами, остальные отошли подальше, только Светлана осталась рядом.
– Суженый-ряженый, явись! – резко выкрикнула Мила.
В бане стояла звенящая тишина. Кажется, все затаили дыхание. Варна делала вид, что волосы перебирает, а сама на зеркальную гладь косилась на случай, если на зов девичий действительно выйдет кто-то.
– Похоже, ходить тебе в девках еще год, – сказал кто-то.
– Еще раз попробуй, позови от всего сердца, – посоветовала Светлана. – Я себе так Ваську нагадала.
– Ого, ради такого я позову, и не раз, – хихикнула Мила, откашлялась и низким ласковым голосом позвала снова: – Суженый-ряженый, явись мне!
Ничего не произошло ни через минуту, ни через две – зеркала как зеркала, отражают друг друга и свечи, больше ничего.
Все происходящее напомнило Варне о шабаше – девицы раскраснелись, глаза блестят, волосы распущены, и дышат все неровно, горячечно. В бане стало жарко.
– Пусть Ива попробует. – Светлана поманила кого-то из темноты. – Уж двадцатый год пошел, а все в девках сидишь.
Варна едва не фыркнула – двадцатый год, ну надо же! Ей тогда пора в землю себя закапывать.
Худая, болезненного вида девушка подошла к зеркалам и, бросив на подруг настороженный взгляд, села напротив свечей. Она долго молчала, потом наклонилась к серебристой поверхности и прошептала:
– Суженый-ряженый, явись.
Воздух заколебался от ее слов – как от брошенного в воду камня, разошлись круги. Варна почуяла ворожбу, настоящую, крепкую, такую ни с чем не спутать. Пригляделась к девчонке, но в полумраке ничего не рассмотреть толком. Ива дозвалась, но до суженого ли?
Одно из зеркал стало матовым, поверхность задрожала, Светлана отпрянула, а девчонка, наоборот, вперед подалась, пытаясь разглядеть кого-то.
Воздух стал гуще, Варна увидела стремительно приближающуюся фигуру. Тварь не успела подойти ближе – Варна вырвала из рук оцепеневшей женщины платок и накинула его на зеркало. Напряжение рассеялось, кто-то взвизгнул, зашептались колдушки недоделанные, Ива руки к груди прижала, силилась сказать что-то, но не могла.
– Насмотрелись? – Варна обвела собравшихся строгим взглядом. – Утолили свое любопытство?
– Кто это был? – спросили из темноты.
– Не знаю, – пробормотала Ива. – Никогда людей такой красоты не видела, да только… – Она резко замолчала.
– Да только что? – с нажимом спросила Варна. – Рога у него были?
– Не было рогов! Несчастный он, измученный. – Ива опустила голову. – Неужто таким будет мой суженый?
– Грустит, потому что тебя найти не может, – со знанием дела сказала Светлана. – Без любви твоей сохнет.
Варне захотелось кого-нибудь ударить – или себя, или кого из девок.
Неужели ничего не пугает людей? Ива эта явно даром обладает, но сама об этом не ведает. Не колдовством черным пахнет от нее, а лесом; наверное, по крови передается способность к траволечению, потому она и выглядит так болезненно – задавила в себе родовую силу, а сила не любит, когда ею не пользуются.