Злат нагнулся и поднял что-то с земли, покрутил находку в пальцах и протянул брату. Монета. Такая же, как та, которую перед исчезновением ему вручила девочка, которую он принял за дочь.
Приглядевшись, воин увидел в снегу еще несколько. Они лежали не горстью, а по одной, будто… будто кто-то раскидывал их по пути. Сомнений нет, монетки оставили, чтобы указать дорогу – но кому? Выбора у них не было, да и дух зыбко мерцал, явно настаивая, чтобы они шли по следу.
Как и в прошлый раз, стоило им выбрать направление, как все вокруг изменилось – да, это все еще лес, но уже самый обыкновенный, а впереди горят огни!
Внутри затеплилась слабая надежда. Они пошли на свет, дух тоже не отставал, но вперед больше не лез. Вскоре Свят смог разглядеть деревню. Совершенно обычное поселение, такое… настоящее, будто находится вовсе не за чертой жизни. Быть может, так оно и есть?
Ему показалось, что кто-то зовет его. Воин замер, дух вновь прошел сквозь него. Брат потянул вперед, но не ответить на зов воин не мог.
Он покачал головой, свернул с тропинки и направился к темному дому. Прошел сквозь забор, заглянул в окно – ничего. Внутри росло беспокойство, от него невозможно было отмахнуться.
Обойдя дом, он увидел еще одну постройку, кажется баню. Свят открыл дверь и застыл на пороге.
Внутри никого не было, но на полу стояло зеркало. Рядом с ним ютилась одинокая свеча, прозрачная, почти не дающая света. Он слышал голос, взывающий к нему. Приблизился к зеркалу, заглянул в него и увидел незнакомое лицо. За спиной девицы был кто-то еще, со всех сторон доносился шепот.
Девушка взвизгнула и подалась навстречу. Он подошел еще ближе.
Вдруг лицо пропало, за резной рамкой осталась только тьма. Брат потянул его за плащ.
Свеча, баня, зеркало. Мысли заметались в голове. Может ли статься, что это место – еще один проход в Явь? Ночи Коляды открывают множество таких дверей, ворожба и гадания укрепляют связь Нави с Явью.
Вдруг в зеркале появилось другое лицо. Знакомое, такое знакомое, что перехватило дух. Он знает ее!
Воин испугался, метнулся в сторону, рванул прочь из бани. Что же это? Откуда этот страх? Почему он так ее боится?!
– Свят!
Небо треснуло пополам. Сквозь звездное полотно прорвались могучие черные ветви. Имя было произнесено, и Навь узнала, что среди мертвых бродят живые.
Он вспомнил все, и ее тоже вспомнил. Варна! Она бежала за ним.
Лишь в одном месте можно найти укрытие от нечисти – на святой земле. Церквушку Свят приметил, как только вошел в деревню, кинулся к ней, надеясь обогнать заразу, падающую с небес.
Внутри никого не было, только Живой Огонь горел, отпугивая слуг Коляды. Свят встал за ним, чтобы Навь не вмешалась в Явь; пламя не пропустит скверну в мир живых.
– Что случилось? Где ты?
Варна смотрела упрямо, в ее глазах не было страха, глубокая складка залегла меж бровей. Захотелось коснуться ее, убедиться, что она настоящая. Свят протянул руку, но тут же одернул себя. Нет! Навь не должна касаться Яви, кто знает, чем это может закончиться.
Свят перевел взгляд на брата и понял, что Злат изменился – вырос, возмужал. Он смотрел на Варну не отрываясь, даже рот приоткрыл от изумления. В конце концов, Варна была наваждением не только для Свята, но и для Злата – они вместе наблюдали за ней и, наверное, оба ее любили.
Церковь затрясло, лицо Варны исказилось от ужаса.
– Беги. Беги!
Свят обернулся, увидел дрожащие ветви, ломающие стены. Бросил на Варну последний взгляд и кинулся прочь. Мерцающий дух освещал им путь. Злат отпустил руку брата.
Глава 6. Ёрш
Мужику одинокому много не нужно – поесть сытно, поспать крепко да под вечер руки занять чем-то. От всего отказался, только меч верный оставил, каждый день упражняется, хоть и пообещал себе больше в бою его не использовать.
Утро раннее, прекрасное, небо пронзительно голубое, аж глаза слезятся. Ёрш встал, натянул сапоги, поежился – остыл дом за ночь, погас огонь в печи. Хотя какой уж тут «дом», так, избушка в глуши. Построил ее, пока во Взводе служил, а там и на покой ушел. Провожали его шумно: кто поздравлял, кто укорял – на кого, мол, молодняк оставляешь, им еще учиться и учиться. В наставники он не набивался никогда, отпустил свою ребятню в вольное плавание и решил, что хватит с него.
Боялся ли Ёрш смерти? А кто ж ее не боится! Такого за годы службы повидал, до сих пор кошмары снятся. Но он воробей стреляный – как увидит плохой сон, сразу за оружие хватается. Врагов нажил немало, вдруг не просто видение, а морок? Мешочек ведьмовской под подушку, адамову голову[5] под язык – и никакая ворожба не страшна.