— Пришел! — произнес Говард, вжимая его всем телом в стенку из матового стекла.
Брюс не ответил, дрожа от ощущения больших рук на себе, нащупывая его член и стараясь не думать о том, что размерчик тут великоват даже для омег, которые природой были рассчитаны на подобное.
— Да? — Говард, покрывая лихорадочными быстрыми поцелуями его шею, сжал в пальцах ягодицы, оттянул их, и между ними щекотно и возбуждающе стекла струйка воды. — Это значит да? Что ты тоже хочешь?
Брюс не ответил — точнее, ответил, но не словами. Прижался всем телом к его большому, сильному и скользкому от геля, поймал пресные от воды губы своими и прилип задницей к рукам Говарда, который вдруг оказался внутри этой задницы. Пока пальцами, но и этого оказалось достаточно, чтобы член окреп, а в груди что-то заклокотало от нетерпения. Конечно, хорошо было делать это в комфорте и со смазкой, но в комфорте и со смазкой Брюс бы не решился — только так, только спонтанно и, казалось, что не по правде. Когда член почувствовался не только руками, но и растянутым к этому моменту анусом, Брюс, стиснув зубы, надевался на него по своей воле и желанию, не обращая внимания на боль. Сдерживаемое долго возбуждение, отпущенное на волю, смазывало и ее, и ощущение реальности, и всякие мысли. Говард прижимал его к стеклу, и было только опасение, что оно треснет. Но и оно исчезло, когда к движениям бедрами добавилось движение руки по члену.
— Да-а-а! — прохрипел Брюс, и колени подогнулись. — Ну же!
Говард ускорился, понимая, о чем его просят, и Брюс закинул руки за голову, привлекая к себе как можно ближе. Когда они оба кончили и Брюс осторожно привалился к стенке плечом, ожидая, пока они смогут разъединиться безболезненно, Говард коснулся носом его шеи. Вода стекла между их телами, расслабляя напряженные мышцы.
— Я не знаю, что сказать, — произнес Брюс медленно.
— Не говори, — хмыкнул в затылок Говард, и по спине побежали мурашки. — Мне хватило и того, что ты сделал.
— Я натурал. Думал, что натурал…
— Я догадался.
Брюс бы развернулся, если бы Говард все еще не был в нем, — его как подкинуло:
— Догадался?
— Сегодня ночью. Сложил все факты, и оказалось, что складывать нужно было всего-то два плюс два, потому что все лежало на поверхности. Но я никому не расскажу, потому что не хочу, чтобы то, что между нами, закончилось.
Брюс мог сказать, что между ними сейчас только его хуй, но не стал, слишком уж хорошо ему сейчас было. За последние полчаса он ни разу не вспомнил Лоиса и то, как тот кинул его так по-скотски, ни разу потом не напомнив о себе, наверняка решив обезопасить свое дальнейшее существование при любом раскладе: если Брюс выиграет — охренительно, если нет — есть другой альфа, который позвал его замуж. Наверняка, судя по рассказам, обеспеченный. Только вот какой-либо обиды уже не ощущалось, когда спину грело чужое тепло. Правда, главный приз ему все равно теперь не светил, потому что и сам секс, и разговор явно же ушел в прямой эфир.
Выходя из душа Брюс заметил, что камера не мигает красным и переглянулся с Говардом.
— Похоже, мистер Бошен пока не готов закончить шоу, — хмыкнул тот. — Камеры не записали. А жаль, я бы посмотрел на это со стороны.
С Говардом они потом разошлись, будто ничего не было, но под вечер, не сговариваясь, встретились в саду у купальни с птицами: Говард ходил проверять, не появилось ли свежих нор, продолжая дело Харви, как обещал, а Брюс решил проветрить мозги. Сзади еще все побаливало, но когда Говард прижал его к дереву, забылось обо всем.
— Какой ты сладкий, когда оттраханный, — произнес Говард, прикусывая его нижнюю губу и шаря руками по спине. — Невозможно просто смотреть.
Брюс ухмыльнулся, полез ладонями ему под футболку и краем глаза заметил мелькнувшие среди стволов розовые шортики Джесси. Тот бесшумно уходил, оставив рядом с купальней раскрошенный батон, но Брюс не сомневался, что о том, что он видел, спустя пятнадцать минут будут знать все. Потому что ведущий, полирующий щекой каждую ночь пузо плюшевого крота, больше всего хотел полировать ночами нечто поинтереснее, а для этого нужно было сперва закончить с шоу, отработав контракт.
— Дорогие друзья. Вы, наверное, уже поняли, что это наш последний общий сбор, — прозвучало с экрана, и Джесси от нетерпения завозился в кресле.
— У нас же еще несколько недель согласно контракту, — произнес Вуди, переглядываясь с Индианой.
— Согласно контракту, организаторы могут увеличить или уменьшить срок пребывания на проекте, не предупреждая заранее. Вы же читали то, что было написано мелким шрифтом на пятьдесят первой странице? — сказал мистер Бошен, и завозилась уже все. — Нет смысла продлевать шоу, если зрители уверены, что Вуди и Индиана состоялись как пара партнеров. Зрители, хочу вам сообщить, просили повторить ваш ночной эфир на бис.
— Очень го’ячо, — поддакнул Джесси. — Подтвейждаю.
— Вчера на официальном сайте проекта прошло голосование — зрители уже выбрали того, кого они считают натуралом. Теперь настал ваш черед. Если сейчас вы не угадаете, кто все это время прикидывался натуралом, то он получит обещанный приз. Если угадаете — приз будет разделен на четверых. Я хочу, чтобы каждый из вас ушел отсюда счастливым. Итак, Вуди?
— Не анонимно разве?.. Ладно. Я думаю, что это Говард, — произнес тот задумчиво. — У него явно не было никакого травмирующего опыта, абьюзивных отношений, он не зажимается и открыт для внешнего мира. Он слишком жизнерадостен и уверен в себе, чтобы быть геем.
— И слишком неправдоподобно им прикидывается, — поддержал Индиана, и Говард охренел вслух:
— В смысле прикидывается?
— Вуди и Индиана голосуют против Говарда, — сказал мистер Бошен. — Против кого голосуете вы, Говард?
— Против Индианы, — ответил тот. — Они хоть и жамкаются по углам, но Инди все равно ведет себя как любвеобильный альфа. Плюс он актив. У него большие аппетиты, возможно, он просто решил расслабиться или не выдержал без секса долгое время.
— Говард голосует против Индианы. Брюс?
Брюс обвел взглядом присутствующих. Неважно уже было, против кого проголосует он, деньги и так были в его кармане, и он сказал:
— Поддержу Говарда. Индиана.
— Поздравляю, Брюс, вы вышли в финал.
Джесси подскочил в кресле:
— Я так и знал! Так и знал!
— Серьезно? — протянул Вуди, хлопая по спине Индиану, который закашлялся от неожиданности. — Так вот почему ты такой скрытный, я думал оттого, что писался в детстве! Поздравляю, дружище!
Под фанфары из колонок, бульканье шампанского и визги пьяного ведущего, который бегал из комнаты в комнату и обнимал всех, Брюс и собирал вещи. Счет только что пополнился суммой, на которую страшно было смотреть, разве что с повышенным благоговением, но ожидаемой радости он не испытал — не хотелось возвращаться обратно в повседневность, в пустую квартиру. Он понимал, что стоит ему ступить за порог, как вернется обида на Лоиса и чувство собственной никчемности и ненужности. Поэтому он обрадовался, когда Говард, подойдя к нему, сказал:
— Хочешь поехать со мной в деревню? У нас там здорово, папкина стряпня, и воздух, и…
Брюс, бросив в сумку футболку, обнял его за плечи, и Говард замялся.
— Только ты не подумай, что я ради денег…
— Я про это даже и не вспомнил, — признался Брюс. — Спасибо. Я поеду с тобой, только заберем из дома пару вещей.
Включенный телефон разрывался звонками и эсэмэсками от коллег и родственников, даже самых дальних, кое-кто не преминул вспомнить, что у него четверо детей и было бы неплохо, подари Брюс, чисто по-родственному, новый телевизор любимым родичам. На сообщения и звонки Брюс пока не отвечал, только на самые важные, а как только вышли к вызванному такси за ворота, вообще отключил связь.
— Подожди здесь, — сказал Брюс Говарду, когда машина подъехала к дому. — Я быстро.
Говард не стал спорить, кивнул, и Брюс, добравшись до квартиры, стоял несколько минут, собираясь с духом, прислушиваясь к музыке за дверью. Вот этого он и боялся.