- Да весь мир смеется над нами! – не унимался Аврамеев. – Американцы, думаешь, терпели бы у себя такое, в какой-нибудь Неваде?
- Мы не в Неваде, Алеша, - строго сказал ему Уткин своим негромким чекистским голосом. – Зато у нас, слава богу, самолеты в башни не влетают. Так что, знаешь…
- Дальше тянуть будешь, и к тебе залетят! – гневно сказал Аврамеев.
- Типун тебе на язык, - сердито, но все так же негромко ответил ему Уткин.
- Стыдно мне! – сказал ему тихо и серьезно Аврамеев. – Неужто, как «Горбатый», хочешь размазней в историю войти? Просрать страну хочешь, как он? Или хочешь остаться в памяти людей Жуковым?
- Тебе-то, конечно, Жуковым! – негромко, но ядовито передразнил его Уткин. – А мне, еще скажи, Сталиным. Нет уж, спасибо.
- Ну… А на новый срок - хочешь? – спросил Аврамеев.
- Не знаю, – Уткин задумался. – Пусть народ решает.
Через несколько дней Уткин выступал с обращением к Народу.
В обращении было сказано, что пора покончить с наболевшей проблемой терроризма и задушить его очаг.
Еще через некоторое время в одном из московских военкоматов проходила медкомиссия.
- Вы – не просто солдаты! – выделывался перед тощими прыщавыми призывниками невысокий плешивый майор. – Вы – Уткинский призыв! Вам выпала честь победить!
Призывники разделись до трусов, и вереница сутулых тел, поджимая ноги – в военкомате был страшно холодный пол, - двинулась по врачебным кабинетам.
- Аврамеев? – удивленно поднял глаза на очередного призывника врач. – Вы, случайно, не родственник?
- Родственник, - ответил нехотя призывник. – Ну и что?
- Ничего, - врач как-то сразу подтянулся, - Поздравляю, - врач заглянул в карточку призывника, - Поздравляю!
- С чем? – удивился призывник.
- А.. – врач замялся, - С призывом в ряды Российской Армии!
Призывник последовал дальше.
Врач вскочил, и, опережая его, бросился в кабинет соседнего врача.
- И в каких же войсках Вы хотели бы служить Отечеству, Евгений Алексеевич? - широко улыбнулся призывнику военком в самом последнем кабинете военной комиссии.
- Не знаю, - пожал плечами призывник. – Вообще-то, я – пацифист.
В кабинете Президента, как всегда, последними после совещания остались Уткин и Аврамеев.
- Молодец! – радостно признался Аврамеев. – Вот теперь мы им покажем!
- Покажем, - согласился Уткин.
- Накануне выборов твоих - я им такую, Володь, баню устрою!
- Слушай, - негромко начал Уткин. – У тебя ведь сын призывается сейчас, нет?
- Да, - подтвердил Аврамеев. – Уже комиссию прошел. А что?
- Я думаю, - медленно начал Уткин и замолчал, опустил глаза.
- Ну, говори, что тянешь! – сказал нетерпеливо и обеспокоенно Аврамеев.
- Я думаю, в народе… да и в армии… вызвало бы подъем… Если бы сын министра обороны… в первом уткинском призыве… ну ты же сам говорил… разбить врага в его же логове. Я тут подумал, вернее, пиарщики наши подумали - твой сын не хочет стать десантником?
Аврамеев молчал и смотрел прямо в глаза Уткину.
В глазах генерала была растерянность.
- К сожалению, к воинской профессии он равнодушен, - тяжело сказал после паузы генерал. – Но если ты считаешь нужным…
- Не я считаю, - назидательно сказал Уткин негромко и опустил глаза, - интересы борьбы с террором требуют, Алеша!
Команда призывников в аэропорту ожидала отправки.
Призывников поили компотом в баре аэропорта.
Офицер с загорелым лицом в сопровождении нескольких лихих десантников держались чуть в стороне, презрительно поглядывая на призывников, бледных и сутулых.
Женя Аврамеев пил свой компот, мечтательно глядя в окно, где в небо один за другим взлетали самолеты.
В дверях бара появился вдруг Аврамеев, сопровождаемый адъютантом. Офицер и десантники вскочили, как ошпаренные, и отдали Аврамееву честь. Все призывники притихли, глядя на Аврамеева при полном генеральском параде.
- Вот, сынок, - сказал Аврамеев сдавленным голосом, подойдя к сыну, - Прости старика. Все ж таки провожу тебя. Не на курорт ведь уезжаешь.
- Ну зачем ты, пап, - недовольно сказал Женя.
Аврамеев провел сына до самолета.
Когда последний призывник уже скрылся в самолете, и когда уже убрали трап, Аврамеев все еще стоял на летном поле.