Вот так и текла жизнь на этой природе, где жертвы были вечно недовольны хищниками, а хищники вечно лукавили с жертвами.
Мораль состоит в том, что законы дикой жизни цивилизация может смягчить и ограничить, сделать менее заметными, но никак не отменить.
О вечно терпеливом писателе
Одно слово на странице упорно не завершалось. У писателя то ручка переставала выдавать чернила, то на бумаге появлялись незаметные жировые пятна, по которым ручка скользила, не оставляя следов, то чернила, будучи нанесенными на бумагу, внезапно исчезали… Писатель, однако, не огорчался, потому что подобное происходило с его произведениями уже давно. И не с одним словом, а сразу со множеством, которые он упорно переписывал и переписывал, пока слова уже не оставались на бумаге навеки.
Что писал этот писатель? Он и сам толком не знал, как и многие писатели, которые начинают свое произведение и никак не могут закончить, поскольку герои продолжают нарождаться, продолжают плести интриги и совершать действия. Писатель знал только название книги. Называлась она «Книга жизни».
Слова – это были люди, никак не желавшие окончательно оформлять свою жизнь, шли на всяческие уловки и ухищрения, но, в конце концов, они очередным словом оставались в книге жизни, потому что как ни ухищряйся, а все равно будешь вписан. Это и есть мораль данной притчи.
О том, что в завершении нужно продолжать, а не начинать
Жило одно начало, это начало шло вперед, и жизнь становилась все лучше, дорога все шире, солнце все выше, а окружение все краше, но однажды начало заметило, что жизнь становится все буднишнее и скоротечнее, дорога – уже, солнце – ниже, а окружение все надоедливее, а то и вовсе исчезало. Спросило начало у лекаря:
– Почему так происходит?
– Потому что ты уже не начало, а завершение, – ответил лекарь.
– А как продлить начало? – спросило теперь уже завершение.
– Всякое начало идет к завершению, когда началось завершение, то можно продлить завершение, а не начало, – ответил лекарь. – Но и затягивать завершение нельзя, иначе дело потеряет привлекательность.
Мораль понятна: когда началось завершение, то нечего думать о начинаниях с нуля, лучше вначале завершить начатое.
О любви
О спортивной любви
Полюбил волк зайца так, что жизни своей без него не мыслил, поэтому, только завидев зайца, тут же устремлялся за ним, движимый этой любовью. Заяц же убегал, потому что боялся волка. Но любовь не всегда взаимна. Часто бывает, что любит кто-то один, как в паре: волк-заяц. Тут же беда состояла еще и в том, что любовь волка к зайцу не несла последнему ничего хорошего в его земной жизни, поскольку при тесной встрече жизнь зайца прекращалась, она, можно сказать, сгорала в любви волка.
Мораль тут такова, что если некто ищет любви и преследует, то, возможно, следует отказаться от такой любви, поскольку в объятиях такого хищника можно лишиться своей жизни, если не в прямом смысле, то в переносном.
***
Кто-то скажет, что я написал не о любви волка к зайцу, а о голоде волка и его стремлении утолить этот голод, о его охотничьем инстинкте и азартном стремлении догнать ускользающую добычу. Но разве любовь не имеет подобных качеств? Разве любящий не стремится удовлетворить свой голод и инстинкты? Мне опять ответят, что не такой же ценой – ценой жизни любимого?
Пожалуй, это редкий вариант и уголовнонаказуемый, поэтому предлагаю любовь без убийства. Хотя скажу последнее слово в защиту вышенаписанной притчи: каждый любимый теряет какие-то элементы жизни, где-то ущемляется или сам ущемляет себя, что можно сравнить с гибелью.
***
О созидающей любви
Бывает и другая любовь, например, любовь столяра к полену или бревну. Такую любовь можно наблюдать в любой столярной мастерской. Лежит необработанное дерево, никому не нужное, и мечтает о хорошей жизни. Оно некрасиво, но имеет задатки. Оно никуда не бежит, как заяц, оно терпеливо и безответно. Его можно даже бросить в костер, и оно примет свою участь безропотно, но хорошо, что оно лежит среди заготовок.
Приходит столяр, он испытывает любовь к безликому дереву, предвкушая результат своих трудов. Он точно знает, чего хочет. В некотором смысле он хочет того же, что и волк: то есть использовать предмет своей любви по тому назначению, какое наметил, к которому призывает инстинкт его долга. Полено же терпеливо, как терпелив усердный ученик к своему учителю. В итоге из полена получается хорошее изделие, например – Буратино, которое радуется своей жизни.