Держа в руках голубой листок, немец шел вдоль парт, останавливался у каждой. Он внимательно и подолгу глядел то на листок, то в тетрадку ученицы.
«Надо было получше изменить почерк! — подумала Надя. — Может, попробовать изменить его сейчас». Но было уже поздно, каждая из них успела написать больше страницы. Немец стоял теперь около Нины Погребняк. В классе было очень тихо. Несмотря на приказание, Ольга Александровна перестала диктовать.
Варя Ковалева, конечно, сразу же узнала свою листовку. Даже если бы Варя отличалась необыкновенной отвагой или хотя бы безрассудством Лены, она и то не смогла бы сейчас ничего придумать. Оставалось только сидеть и ждать, пока долговязый немец дойдет до нее. Может быть, он не узнает почерка? Тогда они сидели поздно ночью в сарае и при свете коптилки одну за другой писали листовки. Варя написала двадцать штук. Рука у нее болела, спину ломило. А главное, резало глаза. Поэтому она писала неровно и некрасиво. Может быть, из-за этого он не узнает теперь ее почерка?
Девочка сидела ни жива ни мертва, не смея поднять глаз. Шаги приближались очень медленно, и, наконец, она увидела сапоги, которые остановились рядом с ее партой. Немец стоял около нее очень долго, бесконечно долго. Он что-то заметил, Варя не могла бы объяснить, как она это поняла, но что-то он заметил. Да, конечно… Как ей хотелось схватить свою тетрадку, смять и бросить в угол! Как ей хотелось вскочить и бежать куда глаза глядят! Однако она сидела недвижно, опустив глаза и еле переводя дыхание, а немец все стоял и стоял около нее. Потом наклонился, взял ее тетрадку и, держа ее рядом с листовкой, видимо, стал сличать почерки. До сих пор он не брал в руки ни одной тетрадки. «Бедные, бедные вы мои», — думала Варя. Ей было сейчас жаль всех — и родных, которые будут убиваться по ней, и ребят, которые, может быть, вместе с ней погибнут. «Бедные! Что же делать?» — подумала она еще.
А немец все стоял и стоял около нее. Класс затаил дыхание. Варя решилась и подняла глаза.
Немецкий офицер, как это ни странно, не смотрел ни в тетрадь, ни на листовку. Он глядел куда-то мимо, и взгляд у него был такой, словно он что-то соображал. Потом он посмотрел Варе прямо в глаза, положил ее тетрадку на парту и вышел из класса.
Класс ожил не сразу, слишком велико было напряжение.
— Можете идти. Занятий сегодня больше не будет, — сказала Ольга Александровна.
Надя, Нина, Варя и Оля встретились в огороде Погребняков за старым сараем.
— Ой, девочки, я думала — умру! — воскликнула Варя, бросаясь на землю.
— Я смотрела на тебя, ты даже вся побелела. Ну и страх! И как он только не заметил!
— Девочки! Что я вам скажу: он заметил!
— Не может этого быть! — со страхом сказала Надя.
— Говорю вам: он заметил. Это я точно знаю.
— Ну, тогда беда!
Минуту назад им казалось, что все обошлось благополучно, теперь стало ясно: опасность не миновала.
— Он донесет в комендатуру, — сказала Нина, — и тогда все.
— Может быть, — задумчиво сказала Надя, к которой возвращалось ее обычное спокойствие. — Но почему же он тогда ничего не записал? Не увел тебя с собой?
— Знаете, девочки, — нерешительно сказала Варя, — мне кажется, он ничего не сделает.
— Ерунда! — резко ответила Нина. — Он фашист, и он донесет.
— Почему же он не забрал меня сразу?
— Не знаю. Может быть, чтобы за нами следить. Я знаю одно: он фашист, и он донесет.
Так думали и мальчики. Решено было на время спрятать Варю. Однако шли дни, и все было спокойно. Немцы из комендатуры уехали обратно в Артемовск. Нигде ничего не произошло.
Он был немец, но он не донес.
НОВАЯ БЕДА НАДВИГАЕТСЯ
Когда в село входила новая вражеская часть, это было очень страшно. Но слухи, которые ползли сейчас из хаты в хату, были еще страшней. Опять скоро начнется охота на людей. Опять их погонят по дорогам Украины в далекую Германию, в рабство.
Через несколько дней в Покровское вошли фашисты. И по селу пошли полицаи с повестками. Село замерло.
Из окон каждой хаты украдкой глядели люди и ждали — войдут к ним или не войдут?
Семья Степана Топчия, как и другие, жила в страхе перед повесткой и в надежде, что, быть может, каким-нибудь чудом их минует эта беда.
И вот настал день, когда они увидели, что к дому их идет полицай Тимашук и с ним немецкий солдат.
— Где Варька? — спросил Тимашук, не здороваясь.