Среди тех, кто в ту ночь по долгу службы находился на борту «Прута», был корабельный священник — иеромонах отец Антоний. Шёл ему уже семьдесят первый год. Родился отец Антоний далеко от моря, в Самарской губернии, в глубоко верующей семье, и всю свою долгую жизнь провёл в маленьких монастырях. А в 1912 году был призван на пятилетнее служение во флот.
Корабельный священник в России полагался каждому боевому кораблю, без исключения. В его обязанности входило не только отправление церковных служб, но и забота об образовании матросов, написание писем семьям погибших. А в бою корабельный батюшка занимал место в операционной рядом с хирургом и помогал ему. На флоте священникам оказывалась высокая честь — его шлюпка могла причаливать к кораблю с правого борта (обычно это привилегия капитана). Но и находиться на борту своего корабля батюшка должен был почти всё время. Только в четверг ему разрешалось сходить на берег.
Моряки любили и уважали отца Антония. Этот седобородый, много повидавший в жизни священник с добрыми и умными глазами был для них настоящим духовным отцом. И сейчас он был на мостике рядом с командиром, вглядываясь в предрассветное море.
«Прут» ходко двигался вперёд. Но вот далеко по носу корабля завиднелась серая громада, угрожающе ощетинившаяся пушками. Моряков учат быстро распознавать вражеские корабли по силуэтам, поэтому они тут же определили — это немецкий линейный крейсер «Гёбен»[2]. Тягаться с ним по огневой мощи «Прут» никак не сможет. К тому же на его борту целых 750 мин. А это значит, что одного крохотного осколочка, попавшего в «Прут», будет достаточно, чтобы корабль взлетел на воздух. И не просто взлетел, а испарился, перестал существовать, будто его и не было.
Как же поступить? Бой принимать нельзя, это равносильно смерти. Но и сдаваться врагу русские моряки не могут. Решение было найдено быстро.
— Стоп машина, — решительно приказал капитан 2-го ранга Быков. — Приказываю затопить корабль!
На «Пруте» пробили так называемую «водяную тревогу». По ней на борту остаются только несколько офицеров, которые отвечают за затопление корабля. Они открыли специальные отверстия в днище — кингстоны, и «Прут» начал медленно погружаться в воду. Остальные моряки должны немедленно покинуть борт и погрузиться в шлюпки.
Суеты не было — такой ход событий чётко отработан на учениях, и все знают, что им делать. С шумом плюхаются в воду шлюпки, отдает команды капитан, покрикивают на матросов боцманы. А вражеский крейсер всё ближе и ближе. Неужели выстрелит? Ведь одного снаряда с «Гёбена» достаточно, чтобы...
Так и есть! Огромные водяные столбы выросли за кормой беззащитного «Прута». Это немцы начали в упор расстреливать небольшой русский корабль. Видимо, догадались, что наши моряки собираются пустить «Прут» ко дну, чтобы он не достался противнику. А ведь немцы надеялись заполучить трофей!
Когда пробили «водяную тревогу», отец Антоний обязан был одним из первых покинуть корабль. Но он поступил иначе. Тихонько ушел на нос «Прута» и там, стараясь быть незаметным, начал молиться. Время от времени священник осенял крестным знамением и вражеский крейсер. Молитвы его были о том, чтобы германские снаряды миновали «Прут», чтобы корабль не взорвался и не погубил всех моряков разом.
А «Гёбен» продолжал стрелять по «Пруту». Совсем рядом с бортом русского корабля рушатся в воду огромные снаряды, с противным свистом летят над головой отца Антония осколки. Среди моряков уже есть раненые, взрывной волной выбросило за борт контуженного капитана. Матросы с недоумением переглядывались — почему не происходит взрыв? Ведь мина — механизм хрупкий, она реагирует на малейшее колебание, самый слабый толчок. А тут — тишина...
— Может, неисправны? — неуверенно предположил кто-то.
Но его подняли на смех:
— Ну ты и скажешь! 750 мин — и все неисправны! Да я их сам проверял перед тем, как мы в море вышли.
— Ребята, — дернул за рукав соседа один из матросов, — смотрите на немца!
2
Линейный крейсер — быстроходный бронированный корабль с мощным артиллерийским вооружением.