И ведь не ошибутся! Бабушкино письмо не забежит в клетку «Республика Коми», а письмо школьника не сунется в клетку «Псков».
Машина устроена так, что каждое письмо найдёт своё место.
Управляет этой машиной-гостиницей девушка-оператор.
Вот она сидит за клавишами.
Но здесь на стене тоже большие строгие часы.
Под часами — расписание поездов.
Взглянет девушка на часы, на расписание — и начинает ещё проворнее перебирать пальцами.
От этого письма ещё быстрее устремляются по коридорам, перебегают с этажа на этаж. А вдогонку им — всё новые, всё новые... С разбегу письма запрыгивают в клетки, где уже и без того немалая теснота.
Но вот девушка-оператор встаёт со стула.
Как только она перестала нажимать на клавиши — жизнь в гостинице замерла.
Письмам-постояльцам пора к поездам.
Перед дорогой, как водится, принято посидеть, и письма забираются на стол.
Не будем к ним строги — ведь это не люди, а письма, Пускай посидят на столе.
Столик не простой, он с педалью.
Наступит упаковщица на педаль — и горка писем превращается в тугой пакет, перевязанный крест-накрест верёвочкой. Глазом не уследишь — такая быстрота работы!
Вот на столике горка писем из клетки «Москва».
Её сменяет горка из клетки «Псков».
Следующая — из клетки «Республика Коми».
А вот на столике ещё горка писем — из клетки «Братск». Но минуточку: здесь нет письма портнихи!
Да, пост-пакет в Братск отправляется без её письма.
Но почему же?
Письма отправлены, поезда ушли — и на почтамте наступает небольшая передышка.
Но что за стуки?
Это стучит-постукивает сортировщица-ручница. В руке штемпель, а на столе перед ней рассыпаны письма.
Лицо у сортировщицы сердитое.
Главное — ни в чём не провинилась. Люди небрежничают, а она — исправляй чужие ошибки!
Легко ли день-деньской переворачивать письма да ударять по каждому ручным штемпелем!
Под конец дня рука как деревянная.
Не здесь ли письмо портнихи, написанное в Братск?
Ну, конечно, вот оно.
Ай-яй-яй, ну и письмо. Слова на конверте вкривь и вкось, а марка где? Не сразу и обнаружишь: прилеплена на обратной стороне конверта.
Нельзя отправлять письма впопыхах.
На конверте всё должно быть точно и правильно. И, конечно, разборчиво.
А где наклеивать марку? В верхнем правом углу — и только здесь.
Не знаю, как назвать этот случай...
Кто говорит: «Сказка».
Кто говорит: «Быль».
Но вы, ребята, народ догадливый. Может быть, сами разберётесь?
Алёнка живёт в тайге. На Дальнем Востоке. Отец и мать у Алёнки охотники.
И хотя девочке всего шестой год, она самого дремучего леса не страшится.
— Грибки, — говорит, — давайте в прятки. Прячьтесь от меня.
Но где там! У таёжной девочки глаз острый. Живо разроет мох — и грибы уже в корзинке.
Ни волки, ни медведи не осмеливаются тронуть Алёнку.
Потому что храбрая.
Но случилась беда...
Однажды пришла Алёнка из лесу, да и заболела...
Вся в жару, мечется, никого не узнаёт.
Свезли Алёнку в больницу.
Доктор говорит:
— Скверная болезнь. Укусил её вредный жучок. Скорее посылайте телеграмму в Ленинград. Там есть академик, который придумал лекарство от укуса такого жучка.
Родители Алёнки послали в Ленинград две телеграммы.
Одну — академику.
Другую — Алёнкиной бабушке.
Академик выдал бабушке лекарство. Она сразу — на почту. Сдала посылку, уплатила деньги и пошла домой.
Наступила ночь. Спит бабушка, улыбается во сне. Приснилось ей, что внучка уже выздоровела.
А на самом деле посылка ещё в Ленинграде. По расписанию не было поезда на Дальний Восток.
На станции зажёгся огонёк в почтовом вагоне.
Это вагон особенный. Ты уже знаешь, что письма на почте распределяют по клеткам.
И в вагоне клетки. Кроме того, — полка для посылок.
А проводником вагона — почтальон.
Разбирая мешки с письмами, почтальон увидел посылку для Алёнки.
— Эге, — говорит, — посылочка, да ты совсем дальняя! Тебе высаживаться последней. Так что посторонись, не мешайся под руками!
И засунул посылку в конец вагона.
Окончив своё дело, почтальон зевнул, потянулся...
Спит почтальон.
Вдруг шорох в вагоне...
Слабенький-слабенький... Проснись почтальон, он всё равно не расслышал бы этого шороха.