Пролог.
...А существуют ли они вообще? Или же это очередное буйство фантазии одного из древних старейшин, которое они передают из уст в уста на протяжении многих десятилетий, в которое охотно верит и стар и млад, дескать, будешь достойным, они придут и заберут тебя….Или прилетят...Кто их знает, в глаза-то их никто за долгие годы так и не увидел. Но все поголовно верят и будут верить, и никакое опровержение или весомое доказательство не поспособствует искоренению их веры. Ах, скорее бы и меня туда, только вот куда? Может,и дома-то у них нет, и мы для них всего лишь развлечение…..Как же всё зыбко и условно в этом мире. Очередная бессонная ночь колет глаза и коптит домыслами в моей голове, сон пропал ещё месяц назад, а может быть, он стал достоин, и они его забрали? Кто знает….Кто знает….
Из соседнего блока доносится отчётливый храп Роберта-13, а 13, потому что он здесь уже 13 месяцев, за каждым закреплено количество отбытых месяцев, 13, 28, 34, и так далее. Я вот, например, здесь уже 10 месяцев, и кличут меня, соответственно Мётра-10.Самое интересное, что храп не забрали, следовательно, он не достоин, хотя, как по мне, он может быть очень даже полезен, например, с его помощью можно отпугивать врагов. Но его не забрали. А заберут ли нас? Солнце пробивается сквозь засаленные шторы и потихоньку начинает лизать мои стопы своим слегка теплым лучистым языком. Снова пора. Снова. А существуют ли они вообще?…
Глава 1.
- Что, опять не спалось?
- Я бы сказал, не опять, а снова.
- Слушай, я тебя совсем не понимаю. Как так можно? Я вот, например, когда в сон погружаюсь, так все свои даже самые важные мысли и думания оставляю на завтра, говорю им «цыц!», они меня слушаются и не беспокоят до самого утра. А у тебя они какие-то буйные или даже бешеные, раз в сон окунуться не дают. Ты их гони, как наша буфетчица веником пауков по потолку гоняет. Только вот пауки себе новый дом найти смогут, а мысли-то в голове живут-это их дом, просто так ведь не выселишь. Я тебе вот какой совет дам: ты старайся всё самое важное днём,в сон.час обдумывать, так глядишь и не будут они к тебе под ночь приходить, высыпаться начнёшь.
После столь длительного диалога Роберт опустил кувалду на землю, уселся на небольшой камень рядом с ней и неспешно закурил небольшую самокрутку с дешёвым табаком.
- Знаешь, Роб, — сказал я, неспешно поворачиваясь в его сторону и прислоняя свой инструмент к холодной каменной стене. - Ты, конечно, безусловно прав, глаголишь истину, но вот хорошо бы было ещё эту самую истину воплотить в реальность. Ведь соль в чём:во время сон.часа ты зачастую раздумываешь обо всём и ни о чём, о семье, о работе, о вкусном обеде или ужине, о девушке, которая каким-то немыслимым образом улыбнулась в столовой именно тебе. В такие моменты самое главное как-раз и не может проникнуть в твой разум. В нём банально нет места, он как крепость, которая готова к обороне, но вот обороняться-то не от кого.
Роб посмотрел на меня взглядом изумлённого слушателя, словно я был для него неким диктором, который по радио читал сказку для детей на ночь,а он был тем самым ребёнком, который с нетерпением ждал эту самую сказку и ни в какую не хотел идти спать, пока не услышит её. Хотя до того, как я взял слово, Роб двинул речь не хуже, чем какой-нибудь более-менее успешный оратор, хоть местами она и была простовата, зато коротко и по делу.
Тем временем работа в тоннеле кипела, да ещё как. Всюду стоял гул молотков и отбойников, кувалд и кирок. За всё то время, пока здесь ведутся работы, складывается ощущение, что рабочие буквально срослись со своими инструментами, ведь неизвестно. что должно было произойти, помимо обеда, чтобы они побросали или хотя бы положили своих железно — деревянных друзей, дабы перекурить или банально передохнуть. Все боялись всевидящего ока «Партии»,ведь на входе в каждую шахту, каждый офис, каждый тоннель висел агит.плакат «Партия велела — сделай всё умело!». Такого рода плакатов было натыкано и навешано где попало в очень больших количествах, даже в сортирах, но это уже совсем другая история. Так вот именно этого плаката боялись почему-то все работники, независимо от их места работы. Они боялись отлынивать, думая, что «око» всё время наблюдает за ними, и если они не будут выполнять свой долг, то их «не возьмут».Поэтому все и пахали, как негры на плантации. Видимо, мы одни с Робом устраивали себе небольшие передышки, ведь за рабочими банально никто не следит, мы сошлись во мнении, что не видим смысла в том, чтобы надрывать себе спины все десять рабочих часов. И даже если нас «не заберут», то и Бог с ними, без этого как-нибудь перебьёмся.
- Вставай, дружок-пирожок, - ласково обратился я к нему. - Время только 11:30, на обед только через полтора часа позовут.
- Дружок-пирожок? Это что-то новенькое. Каждый день что-нибудь новое да придумаешь. Я тебя в этих обращательных соревнованиях точно не догоню, уж больно ты хорош в этом деле.
- И то верно. Ладно, давай-ка хватай кувалду и бегом на долбёжку, булыжники стынут!
- Ах ты, сукин сын, я в деле!И кому только понадобился этот тоннель? Ты вообще знаешь, куда он будет вести? Ведь мы, вроде как на Острове, а за островом лишь морская гладь да всякие чайки сварливые, для них что ли строим?
- Не думаю. «Партии» же виднее, для кого и куда! Поэтому, как говорит наш заврабгруп: «Меньше слов, больше дела, на благо «Партии» работай телом!»
Тем временем, в метрах 50 из-за угла поворачивал тот самый заврабгруп, в правой руке у которого виднелось не то что-то чёрное, похожее на большой звёздный булыжник, не то огромная ряха с различного рода папками.
- Приплыли….Сейчас опять свои лекции «на благо труда» читать начнёт…
- Не начнёт. Спорим на полтора?
- Спорим!
Глава 2.
В столовой стоял спёртый запах рыбных консервов и старого прогорклого картофеля, хотя в руках местных «поваров» даже самая что ни на есть отвратная и старая картошка могла выйти в итоге опрятным и сытным, хоть и практически безвкусным пюре.
Мы сели за третий от окна небольшой столик, с которого до сих пор никто не удосужился убрать оставшиеся с завтрака хлебные крошки, будто теперь этот стол на века наречён их домом.
- Слушай, Мэтр, ты хоть немного его слушал? - поинтересовался Роберт , усаживаясь напротив меня на немного покосившийся бежево-голубой табурет.
- Я его перестал слушать после того, как он начал задвигать свои идеи, аля «Нет ничего в мире краше, чем вечно молодое лицо нашей «Партии»», или вот «В наше время мы целиком и полностью отдавали себя агит.труду и мозговому штурму правильной книгой». Я до сих пор думаю о том, что он имел ввиду под «правильной книгой».Если он про учебники из спец.техникума, то это всё, каюк нам, господа, ведь в них толкового пишут столько же, сколько и в местных газетах, ровным счётом — ничегошеньки!
В то это же самое время Роб успел вскрыть взятые у раздатчика рыбные консервы , и их «чудеснейший» аромат с первого удара прошиб нам обоим нос. Консервы же эти здесь подаются заместо полноценной рыбы каждый четверг как и положено, но каждый раз тебя мучает один и тот же вопрос: что это за рыбина такая, которая воняет как запрелый кошачий корм, обильно опрысканный при этом ещё и старым дихлофосом.
- Я вот в его речи тоже не особо так вникаю, - обмолвился Роб. - Ей-Богу, кто вообще их слушает? И так же ясно, что сверху ему дают норму этого самого текста на день, а он его как раз на рабочих и вымещает, то бишь, на нас с тобой.