Так мы обогнули «кишку», рабочий квартал, центральную площадь, бесконечные полки жилых двухэтажек, и, наконец, на горизонте замаячила граница Островного Округа.
Граница в виде бесконечно высокой неоновой стены начиналась где-то вдалеке за высокими непроглядными началами его величества Океана, пересекала так называемую «пляжную линию» ( на этот пляж сроду не ступала ни одна ноги ни одного объекта ) и терялась в непроглядных и таинственных тропических джунглях.
Стоп, как я мог различить ели и дубы, если я о них ни черта не помню!?
Но сейчас не об этом.
Приходит осознание того, что дальше этой идиотской стены мне не продвинуться, и у этой проблемы есть всего два решения: первое — сдаться, и второе — сдаться. Умереть они мне точно не дадут.
Вот суки.
Глава 11.
Интересно, какие чувства испытывают объекты перед расстрелом?
Гнев, раскаяние, усталость? В эти секунды все твои мозговые постройки смываются неуправляемым течением эмоций. Кто-то сумеет сохранить непоколебимый облик перед поцелуем смерти, а другой решить поддаться искушению дьявола и обмочит свои штаны.
Все мы разные, и все мы ЛЮДИ.
За моей спиной безлюдный дикая пляжная кривая и непоколебимая небесная стена. Бежать дальше некуда. Медленными шагами я потихоньку приближаюсь спиной к ограде. Девять с половиной пар озверевших глаз готовы сожрать меня в первую секунду, как только их главный палач издаст приказ. За мной будет единственно верное и последнее решение в моей жизни : живым я им не дамся.
Пауль неторопливым шагом начинает приближаться ко мне. Я в это же время занимаю позу боксёра, готового принять бой.
- Вот и твоя песенка спета, товарищ Мётра-12. От всевидящего ока Партии далеко не убежишь. Все вы будете блеять у меня под сапогом, а я лишь буду всё сильнее и сильнее вдавливать ваши поганые рожи в грязь.
С каждым его поганым словом чувство ненависти становилось всё больше и больше.
- Скучаешь ли ты по Роберту? Хороший был парень, покладистый. Даже не сопротивлялся, хотя как объект сможет сопротивляться после пятидесяти грамм чистого служебного яду?
Они убили его. Эти Сатанинские отродья убили человека, который искренне верил каждом их слову, которое слетало с уст, каждому жесту. Да, он не объект, он ЧЕЛОВЕК. Как и все мы. ЛЮДИ!
Они убирали всех неугодных себе, чтобы остальные чувствовали себя словно на лезвии ножа. Ложное чувство власти. Ну ничего, мы ещё посмотрим, кто кого.
Злоба переполняла меня. Резкий выпад вперёд, удар оставшийся уцелевшей рукой….в пустоту. Промах.
Пауль начал своё успешное развитие контратаки, уклон назад, удар ступнёй со всей силы ровно по центру солнечного сплетения.
БАХ. Звон в ушах. Потеря соединения.
Как ему кажется, он ударяется об стену. Но нет, Мётра пролетает её насквозь.
Секунд двадцать никакого движения. Забвение. Какой же здесь мягкий….стоп, песок?
Медленно встаю сначала на одно колено, затем полноценно на ноги. Звон оставляет в покое мои уши.
По ту сторону стены стоят все те же цепные полицаи, но вот что-то в их образе явно не так. На головах у всех не затёртые и не поношенные фуражки, а что-то вроде авиационного шлема с очками, которые целиком и полностью хоронят свирепые взгляды под собой. На каждом устройстве мерцает еле заметная красная полоса, абсолютно у всех, и только у Пауля она периодически сменяется на голубую. Как Инь и Янь.
Всё моментально стало прозрачно. Так вот ты какая, «Партия»….
Эти сказки, в которые все так охотно верили, оказались вполне ощутимой реальностью, ощутимой пока что лишь для меня.
Она существует лишь в наших головах. Открой свой взор, и ты увидишь…
Жаль, что Роба уже не вернуть. Что ж, дружок-пирожок, покойся с миром.
Пауль поднял вверх указательный палец, описал круговое движение, развернулся, и через некоторое время на горизонте уже не было видно ни одной из роб отряда самоубийц.
Мётра оглянулся вокруг себя. Его ждал лишь девственно чистый Остров, который был рад поприветствовать своего нового друга, и, наверное, единственного.
Пройдя всего лишь несколько метров по тёплому и дружелюбному песочному покрову Мётра решил прилечь и провалился в глубокий животрепещущий сон.
Океан мудрее нас всех, потому что до сих пор никем не захвачен и никем не покорён.
Во сне Мётра встретил старину Роба, который всё подробно рассказал.
Те, кому выпал превеликий шанс быть «забранными», отправлялись в центральное отделение полицаев. На входе их встречал сам Пауль с ротой гладко выбритых ручных обезьянок-полицаев, которые выстраивались на главной лестнице. После чего объектов группой провожали к двери, ведущей в подвал, это была последняя дверь, которую они могли лицезреть при жизни. Газовая камера, а затем последующая кремация настигали их довольно-таки быстро. Никто не успевал поблагодарить жизнь за все оказанные ей услуги. Лишь заблёванный пол провожал тебя в последний путь. Роб ответил и на вопрос, что они делают с прахом.
- А ты думаешь, почему у рабы такой странный вкус?
Он усмехнулся.
- Мы всё время пожирали сами себя. Они хотели сделать нас своими грязными рабами. Правильно, что ты встретил старика.
В этот момент мы с ним обернулись, и за нашими спинами возник тот самый старец, всё такой же седой, и всё такой же спаситель. В его руках дремал тот самый псалтырь, который я спас из библиотеки.
Я спрашиваю у него, почему он выбрал именно объект Мётра-12, а не кого-нибудь другого?
- Человека, - поправляет он. - За тебя ручался Роберт, уверял меня, что таких смелых и сильных духом людей ещё надо поискать.
Роб лишь немного улыбнулся и положил свою массивную левую руку на моё плечо. Ступай, молвил он, а я тебя тут подожду. Ты там нужнее будешь.
В то время, когда Мётра проснулся, сумерки уже прощались с Островом. На их место приходила хозяйка-ночь.
Здесь так красиво и спокойно. Сохраните человеку жизнь, и он будет счастлив. Страшно не умереть, страшно ничего не оставить после себя.
Ночное небо решило побаловать себя и начало проливаться звёздным дождём.
Я сидел практически бездыханно, наслаждаясь прелестной мелодией моего брата-Океана и наблюдая прекрасную картину неизвестного художника, который так умело изобразил этот прекрасный чёрно-фиолетовый небосвод.
Память ещё не начала поиски пути домой, но во мне уже начал зарождаться совершенно другой человек.
Это были худшие двенадцать месяцев моей жизни. Моей новой жизни.
Мои двенадцать причин умереть.
Эпилог.
...А существуют ли они вообще? О, юный друг, тебе предстоит тернистый но очень интересный путь по нескончаемым лабиринтам разума, чтобы понять — а «заберут» ли тебя?