Подойдём ближе к этому аспекту нашей темы.
Размышление №4. Анонимный алкоголик и его близкие
Странно, что в США никто из авторов, пишущих на тему АА, не посвящал специальных работ анализу тех негативных изменений, которые происходят в семье алкоголика, посещающего группу таких же как он выздоравливающих. Даже наиболее яростный и последовательный критик теории и практики АА Дж.Тримпи (1997) рассматривал эксцессы в семьях выздоравливающих алкоголиков просто как одну из форм вредоносного влияния программы «12 шагов» на вообще всё, с чем она соприкасается.
В русском Интернете я нашёл интересную работу Ирины Сун на эту тему, но в ней этот круг вопросов также рассматривается не отдельно, как его и следует рассматривать, но как один из многих частных случаев адаптации алкоголика к 12-шаговой программе (Сун, 2016).
В кинематографе США мне известен только один фильм, в котором отношения выздоравливающих алкоголиков с их близкими нашли более или менее полное отражение (к/ф «28 дней»).
Поэтому в этом фрагменте «Размышлений» к скупым ссылкам на литературу быдут добавлены некоторые характерные примеры, почерпнутые из отзывов родственников алкоголиков на страницах русского Интернета, а также ссылки на собственные наблюдения автора, проведённые в период его нахождения в Реабилитационном наркологическом Центре с февраля 2019 г. по сентябрь 2020 г.
Активное участие алкоголика в группе АА, хоть он теперь и становится непьющим (недосягаемая мечта для миллионов сестёр, жён и матерей!), не избавляет его от семейных проблем. Если он выздоравливает не один, а в группе АА, его трезвость странным образом «видоизменяет» эти проблемы, причём так, что ключевые роли в его родственных конфликтах с близкими часто меняют знак на противоположный. Алкоголик перестаёт пить, и как следствие этого, всё его поведение и весь его прежний набор реакций и рефлексов меняются настолько кардинально, что близкие порой перестают его узнавать. В общении с ним они на каждом шагу теряются и попадают в тупик, потому что теперь они не знают, как себя с ним вести. («Мой брат бросил пить, посещая „АА“, но он стал таким странным… Я почти не узнавала его и чуть ли не скучала о том, каким он был тогда, когда пил. По крайней мере, он был искренним, и мог говорить обо всем, что только не касалось его самого» – Цит. по: Тримпи, 1997).
В сущности, так и должно быть, потому что годами отработанная модель ролевого поведения в игре, где допускались только две роли: «мучитель-алкоголик» и «мученица-мать» (или «страдалица-жена», или «несчастная дочь» и т.д.) – рушится до основания, и близкие оказываются в такой растерянности, что из самых потаённых глубин их души рвутся наружу святотатственные слова: «Господи, да лучше бы он пил, чем терпеть его таким, каким он стал!»
Плоды его частого общения в группах АА – это, в первую очередь, его речь, засоренная многочисленными словечками, которым он, к тому же, придаёт какое-то своё, понятное только ему и совершенно непонятное близким значение. Это также его непривычная сдержанность в выражении своих чувств и его хорошо угадываемая, но от этого не становящаяся более понятной, продуманность поступков, и его обострившееся наблюдательность, – теперь он замечает даже те тончайшие изменения Вашего настроения, на которые Вы сами никогда внимания не обращали, и – самое нестерпимое! – то, что он в общении становится неожиданно участливым и предупредительным, словно опасается неосторожным словом или жестом обидеть окружающих или нечаянно показать им своё превосходство («это перед кем превосходство, алкаш несчастный!?»). Вынести это невозможно, но и упрекнуть бросившего пить тоже не в чем, и тогда запутавшиеся в своих новых, столь непривычных и неприятных ощущениях родственники хватаются, как утопающий за соломинку, за самое простое и лежащее на поверхности объяснение произошедшему: «Его зомбифицировали! Анонимные алкоголики – это какое-то подпольное общество, в которое заманивают всяких дурачков, типа нашего, и промывают им там мозги. От алкоголизма их там, конечно, тоже лечат, но взамен… взамен… А что взамен? Далее идёт «поток мысли», пытающийся отыскать для себя более или менее рациональное русло. И эта мысль ничего путного для себя не находит. Первое, самое близкое к поверхности объяснение, – «корыстный интерес» – рассыпается в прах при первом же прикосновении разума. Алкоголики в Обществе АА «не» несут туда денег из дому, «не» принимают участие ни в каких общих работах, которые могли бы принести кому-то какой-то доход, «не» подписывают завещаний в чью-то пользу, они даже не платят там членских взносов! (Сун, 2016). Разум близких начинает судорожно метаться в поисках ответа на вечный вопрос: «Кому выгодно?» – ведь должно же это быть хоть кому-то выгодно!?