— Ты что, дрался с этим типом? — Белый Майк бросает мяч обратно.
— Нана. Он двинутый.
— Как дела в школе?
— Все по-старому. Ты все торгуешь?
Белый Майк пожимает плечами.
— И что, еще не разбогател?
— Я заплачу за твой ужин.
Когда они выходят, Хантер говорит Белому Майку:
— Я где-то читал, что даже если у тебя совсем нет денег, ты выживешь: в Нью-Йорке выбрасывают на улицу столько еды, что умереть от голода почти невозможно.
— Для этого нужно как следует проголодаться.
Совсем недалеко от зала «Рек» есть «Макдоналдс». Хантер и Белый Майк сидят у окна. На улице снова пошел снег. Мокрые крупные хлопья прилипают к пластиковому окну и скатываются вниз, и от этого расплываются огни машин, направляющихся в центр. Хантер спрашивает Белого Майка, собирается ли он пойти учиться.
— Возможно.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что это возможно.
— Слушай, тебе надо определиться до первого января. Если ты не успеешь, то плохи твои дела.
— В прошлом году я взял отсрочку Я могу думать до мая.
— Мне отец сказал, если я не попаду в Гарвард, то должен буду пойти в Дартмут.
— Он там сам учился, верно?
— Мой дедушка подарил Дартмуту корпус для изучения естественных наук.
— Иди в Гарвард, там ты будешь вместе с Уорреном. — Уоррен — еще один их хороший друг из старшей школы. Он из того же выпуска, что Белый Майк.
— Вот именно, понимаешь, — отвечает Хантер.
— Что — именно?
— Уоррен поступил в Гарвард. Думаешь, ты туда не прорвешься? Давай, нас тогда там будет трое. Как в старые добрые времена. — Хантер смеется. — Ты будешь на моем курсе.
— Да, этого-то мне и надо. Старые добрые времена. — Белый Майк чувствует, как пейджер вибрирует у него в кармане. Наверно, это тот парень, который устраивает вечеринку в особняке неподалеку от Пятой авеню, в районе Девяностых улиц. — Мне пора.
4
Однажды, в середине осени, когда Белый Майк торговал уже серьезно, он поджидал клиента на Ист-Энд-авеню и увидел, как парень, куривший на пожарной лестнице, бросил вниз зажженную сигарету. Она упала прямо в открытый мусорный бак, набитый сухим картоном и газетами. Все это загорелось. Сначала в воздух поднимались лишь слабенькие завитки тонкого дыма, но потом огонь набрал силу, и вот уже стали скручиваться крал газет, и хлопал от нагретого воздуха гофрокартон. Потом языки пламени начали лизать металл, вверх взвился столб огня, и кромка бака покраснела. Ребята, стоявшие на пожарной лестнице, спустились на улицу. И принялись изображать бездомных, собравшихся вокруг костра.
Белый Майк смотрел на это и думал о «Чуме» Камю, о том, как город оказывается отрезан от мира чумой, и сначала, еще до людей, гибнут все крысы. Крысы выходят умирать на улицы Они дохнут в огромном количестве, и жителям приходится сгребать трупы крыс в огромные кучи и сжигать.
5
Хантер надевает наушники, глядя, как Белый Майк садится в такси. Ему хочется пройтись. Он думает про Нану, а потом ни о чем не думает. Может, вы и не знаете, что город становится намного приятнее ночью, когда прохладнее; от этого чувствуешь прилив новых сил, и воздух чище. Но сейчас снег валит все сильнее, и холодает. Хантер продолжает идти пешком. Он слушает Джеймса Тейлора. На углу Парк-авеню и Семьдесят девятой диск доигрывает до последней песни. Ему хочется, чтобы музыка играла до самых дверей его квартиры, поэтому он снова включает «Огонь и дождь» и устанавливает режим повторного воспроизведения. Хантер никому не признается, что слушает Джеймса Тейлора, но обман дается ему легко. Он подозревает, что все остальные тоже тайком слушают спокойную музыку.
«О сладких снах, о разбитых самолетах, лежащих на земле» — эти слова звучат, пока он проходит мимо швейцаров, которые кивают ему. Он жмет на кнопку вызова лифта и прислоняется к стене. Двери открываются, и он заходит, облокачивается на стенку лифта и глазеет на потолок. В середине стеклянного плафона имеется отверстие, в котором, как известно Хантеру, находится скрытая камера. Раньше он об этом не догадывался. Когда ему было одиннадцать, он однажды вытащил свой незрелый членик и стал размахивать им туда-сюда, по всему лифту, заставлял его трепыхаться у себя между ног и трахал воздух, еще не зная, что значит «трахнуть». Тогда он и сам понятия не имел, зачем это делает, и сейчас не может понять. Когда ему было пятнадцать, домоуправляющий показал ему видеозапись. «Я видел огонь…»