Макс вдруг спросил одними губами. Что он спросил — не знаю, я всё равно не могла ответить. Макс вчитывался в меня — я ощущала это физически. Только не иди дальше!
И он понял. Пальцем указал на дверь. Там?
Я кивнула, как лепесток, одними ресницами. Макс покачал в ответ головой — «понимаю».
Что дальше? Я осторожно посмотрела на Лёву. Бледный, напряжённый до каменного состояния, с пистолетом в согнутых руках. Как быть с ним?
И тут Макс сделал кенгуриное движение и звонким, кованым ботинком нанёс смертельный удар по двери! Тяжёлой, дубовой двери! За которой стоял Лёва! Лёва не успел охнуть! Его впечатало в стену!
Такой удар снёс бы полстены, не окажись Лёва щитом…
Он даже не вскрикнул. Весь дёрнулся и тяжело упал в темноту за дверью…
В это невозможно было поверить.
Макс склонился над ним, потрогал лоб, прошёлся по карманам, нашёл рацию, наручники.
— Надо же… — он помахал наручниками. — Я сорвал вам большую извращенскую вечеринку?
И он щёлкнул железом вокруг Лёвиного запястья. Второй клешнёй зажал массивную дверную ручку.
— Как ты думаешь, у него было что-нибудь с этой дверью?
Я лопалась от счастья и усталости.
— Макс, откуда ты?
Он аккуратно переступил Лёвино тело, подошёл к музыкальному центру, включил тихие саксофонные поскрипывания.
— Во-первых, я здесь живу иногда. Во-вторых, я всегда приезжаю, когда ты вляпываешься в очередную историю. В-третьих, у меня к тебе две новости. С какой начинать?
Тяжело дышит, нервничает, старается веселиться. Как я люблю тебя, Макс!
— С плохой.
— Я люблю слушать громкую музыку…
Я засмеялась. Так легко я никогда не смеялась.
— Делай её громче, Макс! А какая хорошая? Я хочу сказать, какая новость может быть лучше?
— А вот! — Макс швырнул на мои колени свёрнутый трубкой холодный мокрый журнал. Еловой веточкой (!) заложена страница. На весь разворот интервью с Человеком года. С Лучшим журналистом. Со мной.
Видимо, нужно было обрадоваться. Или смутиться. Возможно, спросить Макса, что он думает по этому поводу… Но мне был безразличен журнал, неинтересно интервью. Мне не нужны были номинации, они перестали для меня существовать. Я смотрела на своего любимого мужчину и даже не морщилась от музыкального грохота.
Я понимала, что мы будем с ним жить долго и счастливо. Я встала и, спотыкаясь на каждом шагу, двинулась к нему. К моей Судьбе. К моему Спасителю…
— Всё-таки очень громко, — Макс поскрёб двухдневную эротическую щетину. И неожиданно повернул ручку громкости в состояние «до предела». Воздух вокруг взорвался от музыкального грохота. Я уже успела подползти к нему и обнять его кожаный торс, но не успела протянуть руку к выключателю. Опа! — и меня снова несут.
Как отличается рука несущего любимого мужчины от руки несущего нелюбимого. Всё иначе. Я была так счастлива, что рыдала, цепляясь пальцами за Максову шею. Я теребила его волосы, не замечая в экстазе, что делаю своему нечёсаному герою больно. Во всяком случае, он морщился. Но молчал. Молча принёс меня в зеркальную комнату. Молча положил на свой боевой, обёрнутый шкурами диван. Так же молча, нежно улыбаясь мне в лицо, привязал мои руки. Потом ноги. Перехватил ремнем талию.
— Ты можешь не делать всего этого, — сказала я ему со всей любовью, на которую была способна. — Тебе не понадобится меня веселить и разыгрывать. И изображать супермена. Я люблю тебя и хочу обнять тебя и заняться с тобой сексом…
Макс упал рядом, хрустнул кожаным плечом и указал на наше, изображение на потолке.
— Маленькая нимфоманка… И тебя возбуждает то, что ты в доме своего жениха, который, возможно, уже отошёл в мир иной? Ты забыла о том, что творится вокруг твоей тушки? И тебе наплевать на трагическую судьбу неспасённого двенадцатого участника этого мероприятия?
— Мне наплевать…
Не знаю, возможно, мне действительно было всё равно… Я видела вверху фантастическую картинку. Два мокрых, грязных, измученных, молодых, красивых, влюблённых полуживых человека лежат на диване… И что-то должно случиться…
Случилось вот что. Небесная зеркальная гладь разверзлась и разорвала надвое наше изображение. Окружающая среда скользнула у моего лица, обдав ветром с трухой и строительной пылью. Я даже не смогла защитить глаза от всего этого и получила годовую норму мусорных осадков. Я заорала, завертела головой, по-собачьи стряхивая эти осадки с лица, а сверху гонял ветер что-то невидимое (глаза-то закрыты), скрипящее, дрожащее, огромное плоское…