— Лёва, это не ты его упустил! Это общество его упустило! (Не буду сильно пугать. Пускай думает, что Макс — его родственник.)
— Я тоже не испытываю большой любви к обществу, но доходить до такого… Он понимал, что болен?
— Нет. Мы тоже, возможно, больны. Но не понимаем.
— Да, мы больны. Но мы не покушаемся на жизни… — он собирался задвинуть очередную телегу в своём духе, с абзацами и пафосом, но передумал. — Наташка, я боюсь даже думать обо всём этом. Мы сейчас выберемся отсюда и уедем к чёрту, ладно? Иди сюда…
Я бросилась в его объятия с пугающей скоростью. Мы столкнулись в темноте, как два поезда, начали мять друг друга, пытаясь одновременно и приласкать, и защитить, и спрятаться. Я, естественно, зарыдала. Он неожиданно тоже.
— …Мне было так плохо! Так плохо!
— Я с ума сходил, но не мог…
— …Я думала, ты — против меня, ты был такой каменный и странный…
— …Я видел, что ты увлечена Максом…
— …Но ты тоже был замешан во всём этом, я чувствовала…
— …Я думал, что ты замешана во всём этом, я боялся… Я пытался решить вопрос своими силами, мы всё рассчитали с Ковальчуком…
— …Ты вёл себя так, как будто бы…
— …Ты вела себя так, как будто бы…
— …Что нам делать?
Он погладил меня в темноте наугад.
— Будем выбираться. Думаю, я смогу вытащить тебя отсюда. Тем более это мой долг. Теперь уже дважды. Нет, трижды, учитывая мою пассивность до сих пор…
Это был прежний, высокопарный Лёва, занудливый даже здесь, но не было сейчас человека ближе.
— Плохо одно — нам неоткуда ждать помощи. Рацию эта ходячая аномалия вырубила. Километрах в десяти отсюда, на старой бензозаправке, нас ожидает рота солдат во главе с капитаном Ковальчуком. Всё это время мы вели своё наблюдение… Напрасно тратили время, как оказалось… Сегодня я получил очередной сигнал в голову — это существо велело мне быть в Выставочном центре в указанное время для того, чтобы познакомиться с ним, великим и ужасным, со сверх-убийцей. И после официальной части мне было предложено присутствовать на разделке последней жертвы. На той самой бензозаправке. Естественно, все лучшие силы города были направлены на место предполагаемого преступления. Где и пребывают до сих пор, не зная, что с нами… Что касается Выставочного центра… ОНО велело быть без сопровождения. С фантомами обман не проходит, я решил идти один. И всеми силами не умереть. И вытащить его на бензозаправку… Каково же было моё удивление, когда я пришёл и увидел тебя… С наручниками…
— Ты подумал, что это я? Что убийца — это я? — пришло время удивляться мне.
— Да, — Лёва горестно сверкнул белками. — Более того… ОНО устроило всё так, что убийцей должна была быть действительно ты. Всё шло к тому. Мы находили отпечатки твоих пальцев всюду: на микрофоне, которым был убит Лагунин… на скальпеле в кармане обезглавленного доктора… даже на серьгах сгоревшей учительницы… Ты всегда успевала на место преступления раньше других… Ты вела себя крайне странно… Что мы должны были думать?
Тут уже я не знала, что думать.
— Ну, хорошо… Допустим, я могла надуться и проткнуть здорового мужика… И грохнуть всех остальных..
— Убить, — аккуратно поправил Лёва.
— Убить… Но почему вы не арестовали меня сразу?
— Мы не были уверены… Нужны были свидетели… Интуиция… Было бы крайне… — он замялся, потом честно посмотрел на меня сквозь темноту. — Ну хорошо… Я договорился с ними… Я договорился с милицией, что даже если ты окажешься убийцей… быть помягче… Словом, я оттягивал момент ареста всеми возможными средствами, имеющимися в моём распоряжении… А в моём распоряжении достаточно много средств…
— Ты что, милицию купил? — удивилась я.
— Да нет! Мы сотрудничали. Просто я люблю тебя…
Я не успела обнять его и захлебнуться в эмоциях. Темнота запахла туалетной водой-унисекс и горячим потом, меня схватило что-то за волосы и швырнуло в сторону. В этот раз я быстро опомнилась, но это всё, что я смогла сделать. Рядом развивались события, но я не могла быть их участницей. Там, в темноте, рычало, хрипело, клокотало, трещало, рвало, било и грызло. Там убивали друг друга два мужика, и в этой суровой схватке самцов мне осталась только обочина и их пулями свистящие, выдранные пуговицы.
Я пыталась вмешаться, и меня чуть не обезглавила чья-то анонимная нога. Что оставалось? Бегать вокруг со стонами и причитаниями.
Спарринг затягивался. Временами они замирали, сомкнув челюсти на горле у противника, и я грызла обломки ногтей и ожидала, что из темноты выйдет, стряхивая пыль, Лёва. Но возня через некоторое время продолжилась, не с прежним азартом, но продолжилась. Пока, наконец, из темноты не вышел, отряхивая пыль… Макс…