Действительно, много женщин и веселья. Крыс много, крысиного потомства. Вот совсем свежие фотографии — та самая белая крыска в клетке у камина. На обороте подпись — Констанция. Вот она, моя соперница. Что же НА САМОМ ДЕЛЕ может астроном делать с крысами? Вот мой астроном в начале карьеры, худой, с причёской под Леннона. На более поздних снимках Лёва хорошо одет и как бы отстранён, держится особняком. На ранних — полуоргии, пикники, шашлыки, перформансы, церемонии и пьянки… На поздних — респектабельные вечеринки, фуршеты, хищные бизнесвумены. Несколько чёрно-белых снимков. Тут Лёва совсем зелёный. Похож на киноартиста. И стоит на краю крыши многоэтажки, ненормальный! А вот седая женщина с Лёвиными глазами. Мать? Вот ещё гранд-дама с причёской заведующей садом, лицо жутко знакомо… Обнимает Лёву, держит в руках бокал… Бронислава Брониславовна Брочек!
Дальше смотреть я не стала. Наверняка там будет и Лагунин и этот адвокат — почему бы им не сфотографироваться с главным редактором «Женского журнала»? Меня снова начнёт мутить. Нужно лечь и постараться заснуть.
Перед сном я пробралась на кухню и выпила целую бутылку кефира. В смятении я тайно пью кефир, и это помогает.
Глава 13
В то утро я проснулась с омерзительнейшими предчувствиями. Лил дождь. Лёва уже уехал на работу, оставил записку: «Завтрак на столе, оденься теплее и подготовься как следует».
Макса с машиной не было, дома у него никто не отвечал. Я вызвала такси и всю дорогу боролась с желанием выпрыгнуть и убежать куда-нибудь. Таксист, как человек чуткий, пытался меня развеселить, что-то рассказывал о своей выдающейся жизни, комментировал наклейки на панели. Подумать только, у него даже дипломы имелись! Редкой занудливости тип. Какая смертельная тоска! Как я не хочу никуда ехать!
В редакции меня встретил капитан Ковальчук, посмотрел настороженно, и мы даже не кивнули друг другу. Капитан уткнулся в журнал. Странное было сочетание — милиционер с крестьянской фактурой и «Женский журнал» с полуголой фотомоделькой на обложке.
У входа в Лёвин кабинет стоял Макс.
— Это что? — спросил он нехорошим голосом.
В руках у него была «мыльница».
— Фотоаппарат, — вяло ответила я. Не было сил удивляться, здороваться.
— Я вижу. Какого чёрта мне его вручили? Ты думаешь, я теперь буду вечно сопровождать тебя в твоих кровавых походах за интервью? Напрасно! У меня совершенно другие планы!
Мне не хотелось никаких интервью — ни бескровных, ни тем более кровавых. Не хотелось обременять Макса и отвлекать от срочных эротических дел. И спорить не хотелось.
— Пошёл в… — и я проволокла своё тяжёлое сегодня тело мимо, в Лёвин кабинет.
Спиной почувствовала Максово удивление и обернулась, чтобы смягчить удар.
— Тебе больше не хочется получать гонорары из нежных рук Инги Васильевны?
— Да в гробу я видел все эти руки! — Макс был возмущён, он топал сзади и ругался. — Мне душевное равновесие дорого!
— С каких это пор?
— С некоторых!
Вот странная штука, стоило кому-нибудь огрызнуться, задеть меня или заскулить, как тут же я приходила в чувство. Лучше любого лекарства от тоски для меня было чужое нытьё.
— Ничего, дорогой, ничего, — я на ходу сделала ручкой удивлённой Лене. — Салют заслуженной красавице редакции!.. Это только начало, смирись. Мы с тобой — удачный творческий союз, Макс, мы — соавторы! Ильф и Петров! Куда я, туда и ты, и наоборот! Обречены творить плечом к плечу!
— Пошла ты со своим плечом!..
— Но-но! Без истерик! В конце концов, я же не жениться тебя на мне прошу…
В дверях стоял Лёва.
— Я просил тебя не выражаться! Ты опоздала на десять минут!
— Хорошо, что я вообще пришла!
Группа захвата выехала на интервью. Впереди — Макс, я, фотограф Метрин и Рушник. Сзади — в неприметных «Жигулях» — капитан Ковальчук и ещё три милиционера. Все в штатском. Но лица-то у них были не штатские! На лицах было написано, что они едут захватывать преступника! Даже на их машине это было написано! А на нашей машине было написано, что мы сами преступники и есть.
— Художник Софронова — очень непростой человек, — напутствовал Рушник, просачиваясь с заднего сиденья. — С вашим сложным характером я бы не рискнул ввязываться в диспут. Поговорите о чём-нибудь дамском. В конце концов, концепция нашего журнала — Лёгкое, Изящное, Дамское…
— По-вашему, дам интересуют только любовные истории, кулинария и тесты?
— Нормальных дам — да.
Метрин снова что-то жевал. Макс напряжённо молчал. Сосредоточиться на лёгком изяществе я не могла при всём желании. Хотелось попросить остановить машину и выйти. И уйти. Тоскливое бессилие залило меня с головой так, что не хотелось дышать. Затем к этому коматозу прибавились знакомые ощущения тошноты.