— Это так называемые альпийские луга, — сказал Сергей Алексеевич. — Представляешь, какая красотища здесь летом, какое разнотравье! Все цветы разноцветные, распускаются друг за другом, с апреля по начало октября.
Андрей согласно кивнул:
— Да, у нас такого не встретишь. Не удивительно, что людей тянет в горы. Всё так необычно: климат, вроде как внизу, а всё же другой, от равнинного отличается.
— Нет, это только кажется, что климат похож. Солнца в этих местах несравнимо больше, чем на равнинах. А вот кислорода меньше. Пока это не ощущается, но, если немного пробежаться даже по горизонтальной поверхности, сразу почувствуешь. Голова закружится, и яркие звездочки в глазах забегают. Здесь высота почти три тысячи метров над уровнем моря. По сравнению с Эверестом немного, но всё-таки прилично. Тем более, что мы с тобой жители равнинные. Для нас Воробьевы горы — уже горы, а здесь такие пригорки и незаметны среди трехтысячных пиков.
Путники поднимались всё выше. Альпийские луга остались внизу. Впереди возвышались, по всей видимости, непроходимые, почти отвесные, хотя и невысокие скалы. Савельев успокоил Андрея:
— К скалам нам не нужно. Мы пройдем параллельно скале, что слева. До того места, где были сделаны фотографии осталось метров восемьсот. Я нашел тот подъем. Фотографии прошлогодние, их сделал один мой знакомый биолог. В прошлом году они снимали здесь документальный фильм о животном мире Тебердинского заповедника. Этот человек не мог ничего подделать специально, ему это совершенно ни к чему. Поэтому я здесь. Я верю этим людям как самому себе. Солнце поднималось всё выше. Горы подсвечивались особенным холодным голубоватым светом, излучаемым словно изнутри, из загадочных недр.
— Ну, вот мы и пришли. Узнаешь? — удовлетворенно произнес Сергей Алексеевич.
— Нет, конечно, — ответил Андрей, — откуда мне узнать.
Я видел фотографии всего несколько секунд.
Савельев снял с плеч рюкзак, положил его на снег и развязал тесемки, стягивавшие горловину. Затем он встал на одно колено и начал доставать из рюкзака всё необходимое. Андрею был передан небольшой футляр, оказавшийся полевым биноклем. Сам Сергей Алексеевич повесил на грудь фотоаппарат Nikon. В рюкзаке оказалась и сменная оптика.
— Откуда такая роскошь? — Андрей разглядывал диковинный фотоаппарат. — Такая техника, насколько я знаю, стоит больших денег.
— Больших не больших, а около полутора тысяч долларов стоит, — Сергей Алексеевич осторожно прикрепил к фотоаппарату длиннофокусный объектив.
— Здесь только такой камерой и возможно что-то стоящее снять. Но это всё не мое. Техника принадлежит клубу. Мы купили и фотокамеру, и сменные объективы вскладчину. И теперь, когда необходимо, берем его с собой, когда кому требуется. У меня есть свой Зенит. Тоже неплохая камера, но Никон есть Никон.
Сергей Алексеевич достал фотографии:
— Вот смотри, слева, видишь этот выступ скалы. Мы сейчас как раз смотрим на нее. А вдалеке отдельно стоящая елочка. Та самая, которая на снимке.
Савельев показал рукой на снег перед собой:
— Следы были сфотографированы на этом месте примерно год назад. Конечно, шансы наши малы, но они всё же есть. Если реликт обитает где-то в этом районе, то мы должны найти достаточно свежие следы. Ведь ходит же он куда-то. Другое дело, если йети здесь оказался случайно, пробираясь к своему жилищу, которое может быть километрах в ста отсюда. Тогда мы гуляем здесь без пользы. За два предыдущих дня мы вдвоем с Ингой Михайловной исходили эти места вдоль и поперек, но пока что напрасно. Ты сегодня неоднократно будешь натыкаться на наши следы. Снегопада не было уже около недели.
— А как же ветер: он тоже заметает все неровности? Да и солнце свое дело делает, если день достаточно теплый? — спросил Андрей, присев на каменистый выступ, не покрытый снегом.
— Ветер небольшой, так что заносов быть не должно. Солнце тоже еще недостаточно жаркое в первых числах февраля.
Сергей Алексеевич снова запустил руку в свой безразмерный рюкзак:
— Вот что, Андрюша, давай немного перекусим. Нам еще часа четыре-пять прыгать по этим склонам.
Савельев достал металлический термос и пакет с бутербродами. Андрей тоже разложил свои запасы. Кофе был креп кий и душистый. В чистом горном воздухе его запах, видимо, далеко разносился по лощинам и распадкам. Приятно было вот так посидеть, расслабившись, и наслаждаться необыкновенной тишиной и свежестью, которой была пропитана, казалось, вся природа.