Конфуций восторгался развитием наук и искусств и поощрял его до такой же степени, до какой Лао-цзы недооценивал все человеческое знание. Он искал единения с вселенской истиной не на пути аскета, исповедующего внутреннее безмолвие, а как ученый через самосовершенствование. Даосизм учит, что, достигнув единого, мы узнаем все. Конфуцианство учит, что, узнав все, мы откроем единое. Путь конфуцианства можно кратко выразить словами самого мастера: «Сосредоточьте мысли на пути добра. Твердо держитесь добродетели. Полагайтесь на филантропию. Находите отдохновение в искусствах. И никогда никому не отказывайте в обучении».
Конфуцианские дисциплины
Конфуций никогда не пропагандировал метафизические дисциплины среди своих учеников. Ниоткуда не следует, что он позволял себе заниматься медитацией или созерцанием или преподавал эти дисциплины, с которыми китайцев познакомили учителя и пилигримы из Индии. Конфуций был китайцем до мозга костей и не нуждался в заимствовании философий у других народов. Дошедшие до нас из оригинальной конфуцианской школы фрагменты свидетельствуют, что основы учений мастера составляли добродетель и знание. Добродетель толковалась по-сократовски как правильное поведение, а знание — почти по лорду Бэкону — как приобретение способности к познанию всех вещей. Добродетель и знание влияли друг на друга. Добродетель повышала восприимчивость к знанию, а знание предоставляло составные части, из которых складывался образец добродетели. Живи достойно, учись прилежно и применяй все знания с пользой. Такой по существу была конфуцианская концепция истины и правильного порядка вещей.
Ученики мастера практиковали определенные дисциплины. Они умеряли крайние проявления своих эмоций, искореняли эксцессы внешней стороны своей жизни и очищали разум от переменчивости и противоречий. Затем они культивировали сдержанность манер и правдивость в пустяках. Они освобождали ум от мыслей о вознаграждении, удовлетворяясь упорным трудом и учением, единственной наградой за которые было внутреннее совершенствование.
Конфуцианская философия особенно применима к нашему современному миру, потому что вся эта система проникнута сугубо практическими интересами и подчинена им. Когда целью была мудрость, а средством — добродетель, течение жизни обретало ясность и разум избавлялся от страданий, причиняемых противоречивыми мнениями знатоков формальной логики и богословия и постоянными глупостями теологов.
Конфуций не тешил себя надуманным оптимизмом. В юности он много мечтал, но, повзрослев, понял, что должны пройти сотни тысяч лет, прежде чем человечеством будут править мудрость и добродетель. Он не преподавал некую чудесную доктрину, годившуюся для незрелых и непоследовательных смертных, а скорее констатировал определенные непреложные истины, которые можно было по желанию принимать или отвергать. Ни признание, ни неприятие никоим образом не могло повлиять на сущность фактов. Человек живет не только для того, чтобы в течение недолгого времени вести натуральный обмен и быть менялой, и не для того, чтобы проводить свои годы в праздности или тратить их на бесполезные занятия, а, напротив, для того, чтобы осуществлять добродетель и достичь мудрости. Человек является действительно человеком до той степени, до какой он действительно добродетелен и мудр. Богатство, могущество, власть и знатное происхождение не должны вызывать восхищение. Только мудрый человек по-настоящему достоин восхищения; только добродетельный человек заслуживает уважения.
Следовательно, конфуцианство есть дисциплина самосовершенствования, посвящения всей жизни без остатка достижению высокой цели, следуя благородным побуждениям. Благородство необходимо взращивать с самого детства. Благородство — это мягкость, бескорыстие, благоразумие, терпимость, сдержанность и более всего постоянная сосредоточенность ума на атрибутах истинного величия. Занимая невысокий пост, человек должен быть добросовестным, на высоком посту он должен быть справедливым; во всех делах он должен быть честным, и всю жизнь при любых обстоятельствах он должен ценить свою честь дороже любой прибыли, а свой характер — дороже компромисса.
Возможно, все это непохоже на метафизическую дисциплину, и все же успешное выполнение конфуцианского кодекса легким никак не назовешь. Можно молиться ежедневно по несколько минут или ненадолго погружаться в размышление перед принятием какого-нибудь серьезного решения. Но все время вести правильную жизнь просто потому, что правильный образ жизни составляет первейшую обязанность человека по отношению к самому себе и другим, — это испытание мужества и преданности этим идеям даже для самых сильных натур. Каким замечательным был бы мир, если бы все люди были честными; и все же честность — такое короткое слово и такое простое дело — дается неописуемым трудом. Мир лучше войны, честность проще интриганства, мудрость более естественна, чем невежество, но мир выбирает менее благородный путь, и лишь немногие осуществляют те простые добродетели, которые и составляют самую сущность человеческих взаимоотношений.
Для Конфуция основные реалии жизни были очевидны. Он жил в их окружении более благородно, чем большинство людей. Он учил им с такой самоотдачей, которая снискала ему уважение всего мира. Он принадлежит не Китаю, а всему человечеству. Его идеи, живущие в веках, доходят до нас через двадцать пять столетий такими же истинными и практическими, какими они были в его дни. Как было бы хорошо, если бы Конфуций жил в наше время и проповедовал честь и честность нынешнему поколению, которое нуждается в нем так же остро, как и древний Китай. Но если бы он постоял на углах улиц наших городов, он снова потерпел бы те же неудачи, которые переживал и раньше. Как и прежде, его примеру последовали бы очень немногие; даже сегодня маловероятно, что найдутся правители, готовые прислушаться к нему, или принцы, которые сделают его своим министром, или король, который принял бы к сведению его доктрины. Честности и чести ныне почти нет места в делах империи. И все же когда-нибудь в будущем, лучшем, чем настоящее, мир вспомнит человека, который даровал Китаю жизнь, преисполненную мудрости.
После смерти Конфуция главным истолкователем его доктрины стал философ Менций, родившийся в 372 г. до н. э. и скончавшийся примерно в 289 г. до н. э. Как и Конфуций, Менций вел спокойную, ничем не примечательную жизнь. Через несколько веков после смерти его канонизировали вместе с Конфуцием; он почитаем народом Китая почти наравне со своим учителем, как выразитель доктрин добродетели и мудрости.
Цитаты
Приведенные ниже выдержки из «Аналектов» дают представление о глубине и благородстве ума Конфуция.
Не поступай по отношению к кому бы то ни было так, как не хочешь, чтобы поступали с тобой.
Народ, которым правят деспотично и заставляют следовать установленному порядку с помощью наказаний, возможно, и не допустит нарушений закона, но утратит умение давать правильную моральную оценку поступкам.
Людей можно заставить следовать определенным путем, но нельзя заставить понять, по какой причине это нужно.
Если бы у страны в течение ста лет были только хорошие правители, можно было бы искоренить преступность и отменить смертную казнь.
Человек высшего типа — это тот, кто прежде действует, а уж потом говорит и исповедует только то, что осуществляет на практике.
Человек, в сердце которого нет милосердия, — какое ему дело до церемоний? Человек, в сердце которого нет милосердия, — какое ему дело до музыки?
Разве не мудрец тот, кто не предвидит обман и не подозревает других в недобросовестности, а сразу распознает их при первом же проявлении?
Когда однажды Конфуция спросили о принципе воздаяния добром за зло, мастер ответил: «Ну а чем же тогда платить за добро? Наоборот, следует отвечать справедливостью на несправедливость и платить добром за добро».