— Что ты там бормочешь? — интересуюсь у кролика, перешедшего вдруг на другой язык.
— Пророчество гласит, что меня и его может пробудить избранный с помощью своей уникальной крови. Так что режь палец и прислоняй к камню.
— Но ты проснулся без моей крови! — Идея ранить себя ради какого-то ритуала мне не нравится. Я, действительно, не в себе: притащилась за светящимся кроликом на гору и спорю о том, каким образом это все случилось!
— Режь!
Но меня продолжают глодать сомнения.
— Ты сказал «liquor»? Я точно помню, ты это слово сказал, когда бормотал про пророчество! Это же означает «жидкость», да? Ты проснулся после того, как я на тебя… Ах-ха! Это же тоже телесная жидкость! Обожаю различные варианты толкований!
Кролик злобно на меня зыркает, а я плюю на булыжник. Ведь это тоже жидкость!
Комментарий к Глава 1. Следуй за серым кроликом
* Ворота откроет уникальная кровь (перевод с лат.)
** Кровь, жидкость (перевод с лат.)
========== Глава 2. Лабиринт отражений ==========
«Лабиринт в дворцовых парках был настолько маленьким, что можно было заблудиться, пытаясь отыскать его» © Т.Пратчетт.
К оружию! К оружию!
Поверхность камня подергивается рябью, начинает светиться так же, как песок на плато.
— Иди туда!
Чувствую толчок. Высоко подпрыгнувший кролик бьет меня задними лапами в спину. Я вытягиваю вперед руки, ища опору, пальцы погружаются в булыжник, как в воду. Утонуть в камне! Какая нелепица.
Погружение длится долю секунды. Испугаться не успеваю. Лучше бы я была такой бесстрашной, когда мимо кустов пройти надо было! И не было бы никаких светящихся кроликов… и стеклянных лабиринтов. Стою в узком коридоре с прозрачными стенами, вдоль которых на полу расставлены горящие свечи. Через несколько шагов виден поворот, потом развилка, потом еще поворот, ходы множатся, извиваются, путаются, становятся едва различимы за толщей стекла. Пламя свечей вздымается вверх, вспыхивает ярче, и вот я уже не вижу ветвящихся коридоров, стены стремительно теряют прозрачность, становясь зеркальными.
Я оборачиваюсь назад, надеясь увидеть камень и просочиться сквозь него обратно. Мне здесь не нравится! Можно меня в другую сказку? Но сзади такой же узкий коридор меж двух зеркал. Придется как-то по-другому выбираться. Что я знаю о лабиринтах? Самый известный — критский, в котором жил Минотавр. О, нет! Что там этот человек-бык делал со своими пленницами? Есть два толкования легенды. Совокуплялся, а потом ел, или сперва ел, а потом совокуплялся с тем, что осталось. Не очень полезная и оптимистичная информация в моем случае. Даже нить, как Ариадна, не могу использовать, так как не стою у входа, а значит, возвращаться мне по этой путеводной веревке не к чему. Еще была традиция строить лабиринты так, что если идти каждый раз, поворачивая направо, то обязательно выйдешь… Вот только к началу или к центру? А если налево, то наоборот. Значит, сперва пробую идти, всегда выбирая поворот направо. Не стоять же здесь до скончания времен! Роюсь в карманах и оставляю на месте своего появления носовой платок — это будет точка моего отчета. Если бы знала про лабиринт, я бы камешков набрала! Или хотя бы хлебушка, как Гензель и Гретель.
Иду, скользя правой ладонью по гладкой поверхности, чтобы не пропустить поворот коридора. Неровный свет свечей вдоль стен играет со мной, удлиняя тени, искажая пространство. Я как будто танцую, взявшись за руки со своим зеркальным близнецом, вторая моя копия крадется слева. В какой-то момент меня становится слишком много, отражения бесконечно множатся, наслаиваются друг на друга, от этого кружится голова. Я на мгновение прикрываю глаза, не в силах больше смотреть на эту круговерть.
— Кто ты?
Вопрос гремит отовсюду, звук эхом прокатывается по коридорам. Оглядываюсь, пытаясь найти говорившего, смотрю под ноги, проверяя, не притаился ли там еще один маленький зверек. Я не знаю, что ответить. Человек? Арина Воробьева? Вряд ли мое имя имеет значение, никакая я не Избранная из пророчества, что бы ни говорил светящийся кролик.
— А ты кто?
— Я первый спросил. — Явно мужской голос стал тише, перестал отражаться от стен лабиринта.
— Это тебя я должна разбудить?
— Освободить. Я не сплю.
— Ну вот, сам знаешь тут больше меня, а еще спрашиваешь. Сможешь рассказать, что надо делать?
В ответ слышится шуршание, грохот, нечленораздельное ругательство.
— Я не могу выйти, ты должна прийти ко мне.
Тоже мне, «должна»! Я делаю несколько шагов, поворачиваю направо, еще несколько шагов.
— Ты уверена, что верно идешь? Сейчас ты отдаляешься от центра, — комментирует мой невидимый собеседник.
— Так ты знаешь дорогу? Вот на этой развилке налево-направо? Горячо-холодно?
— Я могу только ощущать, ближе ты или дальше.
— Не очень полезно для лабиринта. — Я продолжаю путь, придерживаясь выбранной стратегии.
— Ищи сама, раз такая умная!
Ну вот, и этот взялся оценивать мой интеллект! Почему бы не сказать что-то приятное о моей внешности? В легендах почти все героини прекрасны. Бросаю взгляд на зеркало — оно привычно показывает отражение самой обыкновенной девушки. Не принцесса, явно не принцесса.
— А ты, случайно, не Минотавр? — спрашиваю спустя десяток поворотов направо. Какой скучный лабиринт, никаких ловушек, стражей, хитрых механизмов. Может, предполагается, что я должна испугаться своих отражений?
— А кто это? — интересуется обитатель лабиринта. Похоже, ему тоже скучно просто сидеть и ждать, как и мне бродить по этим стеклянным коридорам. И я рассказываю ему легенду о Зевсе, превратившегося в быка и похитившего прекрасную Европу.
— …И от их союза и родилось существо с телом человека и головой быка. И было оно очень злобное, поэтому его заточили в лабиринте.
— А, эта история… Только там не так все было… — протягивает голос и умолкает.
— А как?! — не выдерживаю я чрезмерно затянувшейся паузы. Это еще одна неизвестная интерпретация мифа! Я должна ее знать!
— Там что-то с белым быком было, которого в жертву этому… который в море, не принесли. Он и разозлился. Там еще царица была, ух как мужские енги любила! Увидела она, как у быка стоит, и не удержалась — залезла в шкуру коровы и под быка подставилась. А потом и родила ребеночка рогатого, которого в лабиринте заперли.
— Это Посейдон? А как царицу звали?! — Легенды мой невидимый собеседник рассказывать совершенно не умел, и много нужной информации я не почерпнула. А жаль!
— Не помню, давно это было. А ты все дальше от меня уходишь.
— У меня есть стратегия, и я ее придерживаюсь!
Еще два поворота, и я упираюсь в тупик. Передо мной стоит выбор: развернуться спиной к стене и опять продолжить идти по правым поворотам или вернуться к начальной точке. Я сажусь прямо на пол, поверхность каменная и шершавая, но не холодная. Думаю. Хочется пить и попасть домой. Это мечтать о приключениях интересно, читать о них, а вот участвовать — как-то не очень.
— Эй, как тебя там! А лабиринт большой? — Кажется, этот вопрос надо было задать раньше. Похоже, прав был светящийся кролик в своих нелестных отзывах о моих умственных способностях. То, что я могу спокойно разговаривать с кем-то находящимся в его центре, не означает, что до него рукой подать.
— А как же твоя стратегия? — Голос звучит так вкрадчиво, будто он собирается нашептывать мне на ушко непристойности.
Молчу, потому как помощи от этого невидимого собеседника как от козла молока. Сам не знает секрет лабиринта, хоть и просидел тут несколько веков. Как там кролик обмолвился… «пятьсот лет»? Решаю вернуться на исходную точку, делая повороты налево. А вот и платок, который я оставила. Продолжаю двигаться вдоль стены.
— Ты уже так близко, детка, давай, уже почти дошла! — В голосе явное нетерпение. Я не успеваю возмутиться по поводу «детки», как обнаруживаю более насущную проблему. Тупик. Стучу по зеркалу, загораживающему проход, мелодичный звук разносится по всему лабиринту, но больше никакого результата. Может, попробовать разбить? Пинаю стекло носком ботинка. Немного больно, но опять безрезультатно. Только звон и сдавленный голос моего невидимого собеседника: