— Что за молодежь пошла, никакого уважения! Ни выслушают до конца, ни печеного яблочка не предложат!
— Испеку я тебе яблок! Говори только! — поддаюсь я на вымогательства домового.
— Так вот, совет такой. Попроси в награду от демонов защиту. Заклинаешь их именем, высказываешь просьбу и обязательно добавляешь «желаю». Только думай, последыш, прежде чем молвить. Если смогут демоны извратить твои слова, они так и сделают!
— Хороший совет, дедушка, спасибо. — Я опять кланяюсь. Спина не отсохнет, а домовой действительно полезный совет мне дал.
— Ну дура ж все-таки, как такая уродилась и смогла до таких лет дожить! — опять ругается домовой. — Спасибо она говорит! Нет бы сказать: «Дедушка чур, а как мне вызвать демона, чтобы награду у него испросить?»
Чувствую, как меня заливает краской стыда. Прав ведь домовой! Я уже начала придумывать желание и формулировки, а как и кому их высказывать буду — совершенно не приняла во внимание. Повторяю слово в слово про «дедушку чура». Старичок усмехается в бороду, но на вопрос отвечает.
— Не безнадежные у меня потомки, радует! Про оберег пятиконечный знаешь? Их еще вроде пятнограммами кличут. Чертишь мелом, а лучше ножом на полу или земле, читаешь заклинание призыва. И демон там сидит, пока ты свою награду не получишь. Только с демоном не ошибись! — говорит домовой и умолкает.
— А ты какие яблочки больше любишь, дедушка, сладкие или кислые? — пытаюсь поддерживать правила игры домового. «Пятнограммы» — это пентаграммы, судя по всему.
— Краснобоких сладких запеки. Записывай, что стоишь? Или память хорошая?
Есть у меня верности печать,
никто эту печать не сможет взять:
ни руками, ни заговорными словами,
ни отворотным заклятьем,
ни триязыким проклятьем,
ни седым дедом, ни хитрым ведом,
ни ведуницей, ни злой колдуницей,
ни шаманом, ни хитрым обманом,
ни ясными очами,
ни черными кудрями,
ни белой грудью,
ни Адамовым садом,
ни передом, ни задом.
Явись ко мне, (укажи имя)!
— Записала? Что теперь надо сказать? — Домовой хитро щурится, поглаживая бородку.
— Как демонов зовут?
— Молодец, потомок, так и надо! — Старичок откровенно смеется, но, видно, доволен моим ответом. — Десятый и Двенадцатый, я же уже говорил. Но ты права. Так их не дозовешься, надо на мертвом языке звать. Сам-то я запамятовал. Разузнать тебе придется.
У меня есть большое подозрение, что он знает их имена, но решил не подсказывать, чтобы мне жизнь медом не казалось. Да какой мед! На меня тут вся нечисть охоту открыла!
— Спасибо, дедушка, за науку.
— Про яблоки не запамятуй, — бурчит чур, скрываясь за печкой.
Мертвый язык — это, наверное, латынь. Эх, придется в город выбираться, в этой деревне и телефон с трудом ловит, а об интернете и речи не идет. И тут я вспоминаю разговор в лабиринте: «Как Децимус тебя нашел?» Слово «Децимус» звучит вполне подходящим для имени на латыни. Рискнуть? Или выбраться в город, где меня всякая нечисть почуять может и съесть?
Через пару часов я черчу ножом на полу в гостиной пятиконечную звезду, вершины которой соединены между собой через одну. Не зря меня мама таким образом учила звездочки рисовать! Проговариваю вслух записанные на бумажке слова.
— Явись ко мне, Децимус!
Голый парень с клочьями пены в мокрых волосах, появившийся посреди комнаты, удивляется, кажется, больше меня. А где кролик?
Комментарий к Глава 3. Чур меня!
* У этих ительменов те еще сказки. Я прониклась! Это начало рассказа “Кутх и лиса”.
Для мира, в котором живет Арина, ительмены - малая народность Камчатки, живущая в труднодоступных местах и не слишком активно контактирующая с “цивилизацией”.
========== Глава 4. Камень, брошенный по совету, летит дальше ==========
Я совет бесценный дам:
Если хочешь долго жить —
Накати в себя сто грамм
И на всех начни ложить…
© Б. Барский
Наверное, я должна смутиться, отвести глаза, покраснеть. Но я не делаю ни первого, ни второго, ни третьего, наоборот, внимательно разглядываю появившегося в центре пентаграммы. Пришелец выглядит очень молодым, даже юным. Подросток, уже почти готовый стать взрослым, но сохраняющий присущую переходному возрасту угловатость в движениях. Длинные темные волосы мокрыми спиральками спускаются до плеч, пена с них сползает к тонким ключицам, течет по худому телу. В нем нет ничего необычного, он выглядит вполне человеком, только цвет глаз — желтый, как у хищного животного. Это тот Децимус, который мне нужен?
Он так же внимательно разглядывает меня в ответ, настороженность во взгляде исчезает, сменяясь насмешкой и… вожделением? Как-то слишком жадно он на меня смотрит, того и гляди облизываться начнет! Надо, наверное, ему полотенце дать, вытереться и прикрыться. А то обвинят меня потом в растлении демонических малолетних! Раздается хлопок, и в центре нацарапанных ножом линий появляется кролик. Серенькое округлое тело, вытянутые овальные уши, черные бусины глаз. Очень похож на того зверька, что встретился мне на вулканическом плато, вот только размером с взрослую овчарку. Откормился-то как за две недели! Что-то мне страшно. Зубки у него совсем не как у травоядного. А если прыгнет?
— Ну и что тебе нужно? — недружелюбно бурчит кролик, смахивая лапами остатки пены с ушей.
— Ты мне должен. Я хочу загадать желание.
Кролик моргает, теперь его глаза отливают желтым. Он выжидающе смотрит на меня хищным взглядом и все-таки облизывается. Он что, тоже хочет меня съесть, но не может из-за пентаграммы? Почему тогда они не слопали меня после освобождения? Наверное, пока не загадаю желание, я в безопасности. Надо перечитать договор, который я написала. Особенно пункт о «непричинении вреда после исполнения обязательств». Я беру два заполненных листа со стола. Почти два часа сочиняла и выверяла формулировки! Пробегаюсь глазами. Фух, ничего не забыла!
— Децимус! Я, Арина Александровна Воробьева с одной стороны, именуемая в дальнейшем Избранная, и Децимус, известный также как Десятый или Кролик с другой стороны, именуемый в дальнейшем Демон, заключили договор о нижеследующем.
Я читаю, читаю, а глаза зверька в пентаграмме становятся все больше и больше. Перечисляю все, что смогла придумать, стараясь не оставить ни одной лазейки или неверного трактования слов. Демон должен меня защищать — добровольно и старательно — не причинять вреда своим действием или бездействием, не может говорить никому другому сведения, которые могут причинить мне вред, и так далее и тому подобное. Я совершенно не планирую совершать ошибку Мидаса, попросившего Диониса: «Я хочу, чтобы все, к чему я прикоснусь, мгновенно превращалось в золото!», а потом мучающегося от того, что не мог поесть. Ведь все, абсолютно все в его руках становилось драгоценным металлом!
— Желаю! — произношу после чтения всего текста договора.
В лапах кролика появляется развернутый свиток, по которому быстро скользят золотые буквы. Они добегают до конца свитка, некоторое время мигают, а потом исчезают.
— Превышен лимит слов формулировки желания. Попробуйте загадать желание еще раз, — раздается нейтральный голос, и свиток исчезает, осыпавшись серой пылью на пол.
— Первый раз такое, — бормочет Децимус, косясь на кучку серого вещества перед своими лапами. Пыль несколько секунд мерцает, а потом тоже исчезает. Кролик валится на спину, дрыгая задними лапами и прядя ушами. Ему плохо? Ах ты ж, этот гад демонический смеется надо мной!
— Тупая ослица! Ах-ха! «С одной стороны, с другой стороны». Выкусила? — Зверек бьется в конвульсиях, молотит всеми лапами в воздухе, катается с боку на бок. Но мне кажется, что в этом веселье Децимуса есть большая доля облегчения. Он боялся, что ему придется в точности исполнять мой договор! Что это вообще за демонический твиттер такой с ограничением на количество символов? Сколько можно слов сказать, формулируя желание?
Следующий час я переписываю договор, вмещая текст на одну страницу. Кролик молча сидит в центре пентаграммы, положив уши вдоль спины, прикрыв глаза, всеми силами изображая покорность судьбе и скуку. Зачитываю новый договор. Золотые буквы бегут по полотну свитка, мигают, и лист опять осыпается серой пылью. Чтоб тебя!