По дороге к автобусной остановке за мной увязывается щенок. Трехцветный, лохматый, со смешно торчащими ушами. Собакен всячески выражает счастье от нахождения рядом со мной, неловко подпрыгивает, стараясь лизнуть руку. Присаживаюсь на корточки, треплю его за ушами.
— Ты чей? Потерялся? Где твои хозяева?
Щенок смотрит на меня обожающим взглядом и виляет хвостом. Как будто не потерялся он, а нашелся. Именно меня и искал всю свою маленькую жизнь.
— Ну и что мне с тобой делать? Оставить? Буду заботиться не только о себе. Ты мальчик или девочка? Хочешь со мной жить?
Собака ставит передние лапы на мое колено, просится на руки, показывая беззащитное брюшко. Ну хорошо, уговорил, пятнистый. Беру тебя.
Подхватываю щенка. И проваливаюсь сквозь землю. Обжигающий холод сковывает тело. Доля секунды, и окружающее пространство меняется, как декорации в театре. Вокруг простирается выжженная каменная равнина. Черное вулканическое плато. Щенок виновато поскуливает и лижет мое лицо. Ссаживаю на землю эту пятнистую нечисть. А кем ему еще быть?
— И зачем я тебе нужна? Я же обыкновенный человек, не Избранная. У меня нет силы.
Щенок подпрыгивает, кувыркается и взлетает. Уже не собака, маленький трехцветный дракончик машет крылышками в воздухе, клекочет, зовет за собой. Хочу ли я обратно в сказку? Дракончик, облетев меня, устраивается на плече, трется мордочкой о щеку. Ведь он действительно маленький, не притворяется, как умеют демоны.
— Малыш, неужели кроме меня тебе некому помочь?
Дракончик горестно вздыхает.
— Это же ты вывел меня из пещеры?
Вместо ответа в моих мыслях расцветает калейдоскоп картинок о событиях в пещере Дракона. Плетение мировых нитей, энергия Хаоса, моя собственная энергия, которая помогла наложить заплатку на реальность. В этом предназначение Избранных — соединять, сплетать. Этакий катализатор, без которого реакция не произойдет. В обычной жизни Избранные не нужны, но во времена кризисов нет ничего ценнее. Опять как наяву вижу радужное яйцо в своих руках. Но теперь знаю больше. В яйце не разрушение или смерть, там новая жизнь. Демон-полукровка. А вон в том бушующем черном пламени Хаоса две жизни: Дракон и еще одна полукровка. Отделяю энергию дракона, шепчу неслышно: «Иди, возродись». Полукровки слишком слабы, их не спасти. Все, что я могу, — это помочь им раствориться в эфире. Дракон не уходит. Я чувствую ее волю. Плети! Приказ от умирающей главы совета. Подчиняюсь. Вяжу воедино, смешиваю энергию всех троих, создавая Химеру. Вся моя сила уходит на это, но нити рвутся, не желая соединяться. И тогда я вкладываю в плетение последнее, что у меня есть. Жизнь. Не по приказу, а потому что сама этого хочу. Успеваю увидеть рождение нового существа, триединого. А потом умираю. Время путается. Вчера становится завтра. Квант до момента моего исчезновения смещается, становится будущим. Юная Химера, желая меня спасти, совершает немыслимое: перемещает Арину-за-миг-до-смерти на двенадцать циклов вперед. Она хотела немного иначе, чтобы я возникла сразу, спустя мгновение, но получилось как получилось.
Пытаюсь понять и осознать всю предоставленную мне информацию.
— Это я тебя создала?
Дракончик взлетает с моего плеча, довольно кивает. Я теперь матерь дракона? Вот же шь!
— А ты меня спас?
Еще один кивок и кульбит в воздухе. Приземляется уже пятнистый козленок. Он стучит копытцем по камню, привлекая к нему мое внимание. Еще один кувырок. И щенок, задрав лапу, демонстрирует, что нужно сделать. Я догадалась сразу, как только увидела вулканическое плато. Кажется, самое излюбленное место заточения нечисти.
У меня есть выбор? Химера предлагает мне вызволить из тюрьмы очередного демона и стать Избранной. Что, опять?! Сажусь на землю, щенок устраивается рядом, прижимается теплым боком. Должна ли я это делать из благодарности? Больше семи миллиардов людей! Но Химера желает видеть в этой роли именно меня. Щенок вздыхает, а потом тянет ко мне лапы. Знаю, стоит мне взять его на руки, и мы вернемся обратно в Москву.
Встаю и плюю на камень. Свечение разбегается во все стороны концентрическими кругами. В эпицентре появляется фигура. Обнаженный мужчина расфокусировано моргает, взгляд желтых глаз останавливается на мне и дракончике. Химерка опять успевает перевернуться.
— Здравствуй, Капра. Оденься, и поговорим о твоем долге. — Я совершенно не удивлена. Этот демон как никто другой заслужил заточение. Самоуверенный Козел. Мои чувства к нему очень далеки от дружеских. А вот Химера радуется, запрыгивает на плечи мужчины, фыркает ему в ухо, а потом перелетает ко мне в ладони.
Надо отдать должное Капре, в себя он приходит очень быстро. «Наколдовывает» костюм, присаживается на камень, служивший ему погребальной плитой.
— Успела подружиться с возрожденным Драконом? Что ты хочешь… Избранная? — На последнем слове демон неуверенно спотыкается, втягивает ноздрями воздух и задумчиво добавляет: — Нейтрализатора нет, запаха тоже нет. Силы почти не чувствуется. Но ты все-таки Избранная.
— И связи нашей тоже нет. Можешь не проверять. — Довольно улыбаюсь, поглаживая дракончика по пятнистому боку. Химере это явно нравится. «Сервус, слуга», — тонкий голос звучит в моей голове. Так ты, малыш, уже можешь разговаривать? Пересаживаю дракончика на плечо.
— Капра, ты мой сервус, пока я Избранная. Желаю! — говорю и просто наслаждаюсь выражением лица Козла. Как же его перекашивает. Делаю шаг вперед и лохмачу волосы демона так же, как он мне делал. Не могу себе отказать в маленьком удовольствии. Пусть на своей шкуре прочувствует, каково это.
— Хочу тебя кое с кем познакомить, — протягиваю дракончика Капре. Химера кувыркается и превращается в козленка. За ту смесь радости и любви, что появляется в глазах демона, я готова многое ему простить.
*
Секундус вошел в зал совета в тот момент, когда демоны обсуждали пришествие нового Избранного. Опять появилось небольшое колебание, похожее на статистическую погрешность, но очень устойчивое. Эта новость взволновала почти всех собравшихся.
Только Ангус и Лепус не принимали активного участия в обсуждении. Они присутствовали на всех Советах, выполняли обязанности Хранителей, но не более.
— Избранного можно не искать. Именно мое освобождение создало узел переплетения, его создавшего, — произнес Капра, спокойно глядя на своих братьев и сестер, год назад приговоривших его к смерти. Повторного заточения он не опасался. Хранители придерживались принципа, что если наказанному демону удалось освободиться, то, значит, так и надо. Фатум. Судьба. Капра понимал и признавал свою ошибку. Он не смог просчитать все вероятности и поплатился. Такую статистическую погрешность, как Избранные, нужно учитывать всегда. Больше он таких ошибок не допустит.
*
Стою за спиной Капры, невидимая для присутствующих в зале. Дракончик, еще раз переместивший меня, утомленный этим действием, сворачивается клубком и устраивается спать в кармане куртки. Чувствую, что ладони потеют. Вытираю их о джинсы. Почему я так волнуюсь? Кажется, приходит время появиться. Делаю неуверенный шаг. Десять пар глаз впиваются в меня.
А я вижу только двоих. Моих демонов, из-за которых я решилась вернуться в сказку.
*
Эдуард Михайлович, заведующий кафедры одного из московских ВУЗов, закрылся в своем кабинете. Набрав шифр на сейфе, он достал толстый фолиант в переплете из дубленой кожи. Раскрыв книгу в самом конце, он принялся выводить новые слова на еще чистых листах.
«Избранная Арина Воробьева…»
Эдуард Михайлович являлся представителем малой народности — гоблинов, питающихся намше — редким видом энергии, продуцируемым в моменты озарений. Когда он почувствовал Избранную, то сделал все, чтобы она оказалась от него подальше. Неприятности Эдуарду Михайловичу, а вернее Эаду Сто Тридцать Девятому, были не нужны.
Гоблины — лучшие летописцы обоих миров. Они давно знали об особых свойствах Избранных. Они многое могли бы рассказать. Только вот их никогда никто не спрашивал.