— Будь моим даймонием, пока я избранная? Подойдет?
— Иди, желай быстрее, а то твой уже почти из пентаграммы убег, потом звать замучаешься. — Чур забирает у меня из рук недошитую одежду.
Бегу со всех ног в гостиную. Доски, на которых начерчена звезда, выглядят так, будто их бешеный жучок-короед погрыз — того и гляди в труху осыпятся.
— Децимус, будь моим даймонием, пока я избранной являюсь. Желаю!
Золотые буквы бегут по свитку. Фух, не рассыпался! Бумага сворачивается в трубочку, на ней появляется красная печать. Звук далекого гонга. А потом с легким хлопком свиток растворяется в воздухе.
— Что это так звякнуло, а потом хлопнуло?
«Гонг означает заключение сделки. А хлопок — это звук от схлопнувшегося воздуха на месте образовавшегося вакуума после телепортации». Ой, это, кажется, не моя мысль! «Ага, это я на твой вопрос ответил». Кролик внимательно смотрит мне в глаза, а потом подточенные доски не выдерживают, и он летит в подвал.
Я забираюсь в подпол из кухни, нахожу демонического зверя под обломками досок. Децимус ругается, пытаясь выбраться из-под завала.
— Я лапу сломал! Из-за тебя, тупая ослица, я теперь хромым буду! — причитает он, пока я пытаюсь его вытащить.
— Ты идти можешь?
— Я ничего не могу! Я охромел и стал даймонием смертной! За что мне это все?!
Пытаюсь приподнять кролика. Тяжелый, зараза! Как бы его поудобнее ухватить?
— Ухи не трожь! — верещит Децимус, видя, что я примериваюсь к этим таким удобным «ручкам». После двухминутной возни подхватываю зверя под брюшко и тащу наверх. Спотыкаюсь на лестнице, почти роняю свою ношу. Зверь в моих руках начинает съеживаться, становясь нормального кроличьего размера, а не монстром-переростком.
— Раньше так не мог? — возмущаюсь я, легко выбираясь из подвала.
— Не люблю быть маленьким, — бурчит звереныш, зажмуриваясь. Он такой умилительный сейчас, что я, не задумываясь, провожу рукой по его голове и ушам. Мягкий какой!
— Какая лапка болит? — спрашиваю, укладывая кролика на кровать, опять непроизвольно погладив по спинке. Какой же он приятный! Ох, Арина, ты, кажется, забыла, что он один из двенадцати каких-то страшных демонов. Чур хоть и сказал, что Децимус молодой и слабый, но все равно он демон и был наказан за какое-то ужасное преступление! В общем, прекращай его гладить! «Продолжай, продолжай, а теперь вот тут еще. Да не здесь, тупая ослица!» — появляется в моей голове возмущенная мысль. Ох ты ж! Он что, теперь мои мысли читать может? Зря я настолько домовому доверилась. Надо было больше узнать об этих даймониях. Как-то подозрительно звучит!
— Вот эта болит. Из-за тебя сломал! — Кролик перекатывается на спину и тянет вверх одну из задних конечностей. Я аккуратно прощупываю лапу.
— Да тут максимум растяжение!
— Много ты знаешь о демонической физиологии!
— Децимус, я во всю эту историю из-за тебя попала. И у нас теперь договор. Можем мы обойтись без ругани? И скажи, ты мои мысли читаешь?
— Нет, только свои передаю. Я ж теперь даймоний. — Последнее слово кролик словно выплевывает, а потом добавляет: — Но ты можешь целенаправленно подумать, и я услышу вопрос и отвечу. Я ж теперь даймоний!
— О, у меня теперь собственный демонический гугл, что ли? Удобно!
— О чем ты говоришь?
— Ты еще не познакомился с достижением технического прогресса?
— Не успел, другие дела были. Хотя горячая вода по трубам и маленькая комнатка с унитазом — очень комфортно.
— Демоны какают? — брякаю, не подумав. Как-то я представляла их этакими эфемерными созданиями, почти духами. Кролик косит на меня недобрым взглядом. «И едят, и трахаются. Хочешь проверить?» — вклинивается в мое сознание Децимус.
— Тьфу на тебя! Мал еще! И прекрати так делать, пока не возникнет необходимости.
«Как — так?» — раздается в моей голове. Он, похоже, не собирается затыкаться.
— Я тебе сейчас еще одну лапу сломаю!
— Слышал, тебе защитник нужен, — переводит тему кролик, но говорит теперь вслух: — Ты ж у нас сейчас самая вкусная булочка! Так бы и понадкусывал.
— Ты ж теперь даймоний, тебе нельзя, — повторяю я его же слова, надеясь, что ему действительно теперь не по статусу мною закусывать.
— Давай уже Двенадцатого вызывать, защитника тебе делать будем. Не одному же мне с тобой мучаться!
Осторожно пробираюсь за ножом, который оставила в гостиной. Надо будет что-то с этой дырой придумать, а то мама меня убьет раньше всей нечисти! Пентаграмму я черчу на полу в спальне. Читаю стишок, вопросительно смотрю на кролика.
— Позови его по имени. Дуодецимус или Ангус**, — подсказывает новоиспеченный советчик.
— Явись ко мне, Ангус!
В центре пентаграммы появляется обнаженный мужчина с клочьями пены в мокрых волосах. Они что, сговорились?!
Комментарий к Глава 4. Камень, брошенный по совету, летит дальше
*Даймо́ний (греч. δαιμονιον — «божественное») в философии Сократа — философское понятие, означающее внутренний голос, который в решающий момент предостерегает и таким образом удерживает от предприятия, в котором сокрыта опасность для телесного или морального благополучия.
**Дуодецимус и Ангус — русская транскрипция латинского слова «duodecimus» — двенадцатый и «anguis» — змей.
========== Глава 5. Демон-ангел, какая в беду разница! ==========
— Я ангел! Честно!
— А рога?
— Ну, нимб поддерживать…
Похоже, вся нечисть в этом мире очень стремится стать «чистью». Как иначе объяснить эти явления в мокром виде? Они что, постоянно там ванны принимают? Хотя такие длинные волосы наверняка требуют особого ухода и заботы.
— Лепус*, чтоб у тебя весь мех облез! Это ты ей мое имя сказал?! — Явившийся демон совершенно не обращает на меня внимания, будто кроме него и кролика в этой комнате больше нет никого. А это моя пентаграмма, и я его вызвала! Сейчас как загадаю, будет мне пятки чесать до скончания века. Кролик невнятно огрызается в ответ, а у меня есть возможность рассмотреть пришельца. Черные волосы, длиннее, чем у Децимуса, мокрыми змейками струятся по плечам. Мужчина, стоящий в центре комнаты, высокий, примерно такого же роста, как первый демон, но телосложение отнюдь не подростковое. Широкие, но не слишком массивные плечи, поджарый живот, длинные стройные ноги. Во всем его теле чувствуется гибкость и сила. Карие глаза в обрамлении густых черных ресниц такие выразительные, что кажутся подведенными. Утонуть можно. Вот же шь! Я все-таки тогда из лабиринта «прекрасного принца» освободила.
— Ты это… Будешь в змейку превращаться, или тебе полотенце принести? — влезаю я в вяло продолжающееся переругивание демонов. Взгляд карих глаз призванного впивается в меня, а затем лицо Ангуса расплывается в хитро-обаятельной улыбке.
— Как захочешь, детка, я не стеснительный. А лучше открой пентаграмму, пообщаемся поближе. — Его голос такой мягкий и обволакивающий, соблазняющий, что у меня тут же появляется желание сделать так, как он говорит. Наваждение какое-то! Трясу головой, стараясь прийти в себя.
— Ты мне должен одно желание.
— Я готов исполнить все твои желания, крошка. — Ангус ненавязчиво так ведет рукой по своей груди и животу, делая вид, что стирает текущую пену. Непроизвольно сглатываю слюну. Вот же змей-искуситель! Что я, голых мужчин не видела? Ну, красив, с этим, да, не поспоришь. И эти капельки воды, стекающие по коже… Но это ж не повод плавиться, как кусочек масла на раскаленной сковороде. Это какие-то чары?
— Лапус, он на меня воздействует? — Оборачиваюсь к кролику.
— Я Лепус! — возмущается животное, развалившееся на моей кровати. Вы когда-нибудь видели кролика, лежащего в пошлой позе? Я вот тоже нет, но этот десятый демон каким-то образом умудряется так валяться. Лапы раскинул, косит на меня масляным взглядом. Тьфу! Они точно сговорились! Но, несмотря ни на что, свои обязанности даймония кролик выполняет исправно, подтверждая мои догадки: — Ага, братец своей харизмой на тебя давит. Он такой. Искусительный.