Вдруг вспышка холода обожгла лодыжку мага, сеть подчинения лопнула, и гнедая, прижав уши и вытянув шею, понесла, словно бешеная.
Всадник судорожно дернул за поводья, пытаясь остановить лошадь, но его буквально вынесло из седла потоком воздуха. Краем глаза Азраиль успел заметить торчащие из песка валуны, прежде чем в голове у него что-то взорвалось.
3
Долгузагар и лошадь
Рыбы очень нежны, душевно ранимы, чувствительны и мало приспособлены для жизни в этом огромном и жестоком мире.
Неподалеку журчала вода. Причем странно, словно текла на открытом воздухе: звук отдавался не так, как в базальтовых водоводах Башни или в темницах, специально построенных, чтобы узника сводил с ума шум воды, бегущей за стеной непреодолимого камня.
Что за странный обман слуха, спросонья удивился комендант Седьмого уровня, пытаясь нашарить плащ, которым укрывался, ночуя в караулке: в себя он пришел от неизвестно откуда взявшегося холодного сквозняка. Необычное какое-то похмелье. Или его опять лихорадит от старой раны?
Рука Долгузагара никак не могла добраться до края каменного ложа: неловкие пальцы запутались то ли в каком-то странном меху, то ли в чьих-то волосах, скользких и прохладных на ощупь. Что такое? Комендант приподнял голову и открыл глаза.
Было так, как будто со всех его чувств сорвали повязку: Долгузагар увидел траву, в которой запутались его пальцы, услышал шум воды, ощутил жажду, холод, которым тянуло от ручья, боль в раненом плече и рукоять меча, упершуюся ему в бок, почуял запах живой земли и теплого конского навоза. Где-то рядом фыркали и позвякивали упряжью.
Преодолевая головокружение, комендант сел, стараясь не тревожить больное плечо. Стояла ночь, но под сумрачным небом Долгузагар разглядел укромную долину между невысокими грядами скал. А на фоне скал — смутные очертания лошади.
Надо же, какой странный сон — не иначе как морок от эльфийского оружия. С Долгузагаром уже было нечто в этом роде, после того как во время вылазки эльфийская стрела пробила кольчугу и глубоко вонзилась в грудь. Изар с трудом вытащил коменданта обратно в мир живых — впрочем, тогда еще не коменданта, поскольку Долгузагара сделали комендантом Седьмого уровня как раз после этой истории.
Вода журчала за спиной, и Долгузагару вдруг нестерпимо захотелось пить — морок, не морок. Не рискуя встать, он попробовал ползти к воде на четвереньках, опираясь на здоровую руку, но ему сильно мешали мечи. Тогда он снова лег и, расстегнув пояс, выполз из него, словно змея, сбрасывающая кожу.
На берегу Долгузагар по-звериному припал к реке, опустив лицо в студеную воду. Вода утоляла жажду и сводила мышцы ознобом. Значит, где бы он ни был, он не в эльфийском мороке. В голове у Долгузагара чуть-чуть прояснилось, но сил не было ни на что. Он с трудом выбрался обратно и лег, положив руку на рукоять меча и пристроив голову на кочку. Он хотел подозвать лошадь, но, едва успев сложить губы для свиста, соскользнул по пологому склону в глубокую темную долину.
Время шло в чередовании сна и яви, и явь можно было отличить ото сна только напившись ледяной воды из реки. После этого приходил покойный, без сновидений, сон, который, однако, со временем истончался, словно протершаяся от носки ткань, и тогда в него начинали в невообразимом порядке вплетаться обрывки реальности, заставляя Долгузагара метаться в тенетах сна. Состояние знакомое, но от того не более приятное. Очнувшись под светло-серым или темно-серым небом, он снова полз по песку к реке и пил, опуская лицо в обжигающую холодом воду и возвращая себе ощущение реальности, а потом опять бессильно проваливался в сон, сжимая в руке меч и пытаясь вспомнить, была ли лошадь на самом деле или она только привиделась ему.
Потом безостановочное кружение образов прекратилось, как будто в колесо воткнули палку: Долгузагар проснулся. Не успев даже открыть глаз, он полностью осознал себя и окружающий мир: он знал, что пробудился как по сигналу для подъема — по которому привык вставать каждое утро. И знал, что лежит на открытом месте, недалеко от проточной воды, сжимая в правой руке меч. Левое плечо болело, но несильно, и по опыту многочисленных ранений и излечений Долгузагар знал, что лихорадка прошла и кризис миновал.
Подивившись столь легкому выздоровлению, комендант открыл глаза. Хмурый день еще не успел сменить полумрак утра. Сев и оглядевшись, Долгузагар признал свой первый сон, про долину. Ее песчаное дно с редкими кочками травы было светлее и темных, как железо, невысоких иззубренных утесов, и пасмурного неба. А на фоне скалистой гряды, точно там, где и раньше, он увидел силуэт лошади — как будто с того момента, когда он первый раз пришел в себя, время не двигалось.