— Пока я пью, я не покойник, — возразил Долгузагар, недрогнувшей рукой наливая себе еще вина. — Башня тоже нам на головы не рушится.
Осушив чарку, он спросил:
— Откуда ты знаешь? И как такое могло случиться?
Сам комендант уже некоторое время ощущал какую-то особую тишину и молчание невидимой Башни: на него перестал давить ужас, который, словно ядовитый туман, расползался от Барад-дура на лагерь осаждающих, накрывая, впрочем, и защитников. Именно потому Долгузагар и поспешил сесть за вечернюю выпивку: чтобы к тому времени, когда все начнется снова, уже ничего не чувствовать.
Его гость выбрался из-за стола и принялся ходить по караулке взад-вперед.
— Понятия не имею, как такое могло случиться, но… Я знаю. Я же маг, я почувствовал его… когда это произошло, — говорил он уже спокойнее. — Я знаю.
Тут он обернулся к коменданту:
— Кстати, Повелитель погиб не здесь.
Во время Осады Сам ни разу не покидал темную твердыню. Но ближе к вечеру весь подземный лабиринт Башни был перекрыт на несколько часов, о чем знал Долгузагар и не мог знать Азраиль.
— Допустим, — сказал комендант. — И что?
— Я думал, ты не прочь остаться среди живых, — откликнулся собеседник. Сел за стол и одним глотком осушил вино. — Если не веришь мне, ступай загляни хоть к Азулзиру и Балкузору: оба мертвы как камни.
— Уж не потому ли, что ты их прикончил? — спросил Долгузагар.
Маг презрительно фыркнул.
— Что за чушь! У старых канюков сердце не выдержало: все маги пережили потрясение, но не все выжили.
Азраиль еще молод, сколько ему, шестьдесят-то есть? Потому, наверное, он и уцелел: детский возраст для мага. Да и головы не потерял: первым делом отправился проведать ярусных Стражей Покоя.
— Ты понимаешь, что начнется в Башне в ближайшие часы? — продолжал Азраиль. — И чем все это закончится?
Долгузагар молча посмотрел в глаза гостю. Он чувствовал, как к его рукам и лицу липнут нити черной паутины, стремясь убедить, заставить согласиться, подчинить. Но хоть Азраиль и был неплохим магом, повлиять на волю человека вдвое старше годами, отпрыска знатного рода, солдата и военачальника, не чуждого колдовству, он не мог. И комендант Седьмого уровня Темной Башни лишь усмехнулся, стряхивая липкие ниточки.
— Остаться среди живых… Ладно, будем считать, ты меня уговорил, — и Долгузагар налил себе еще вина.
Азраиль, который было перевел дух, посмотрел на него чуть ли не с ужасом.
— Так что ты сидишь?
— Сначала надо все обдумать, — веско произнес комендант. — Вот, к примеру: как ты собирался выйти из Башни?
Маг дернул плечом.
— А ты как думаешь? Через подземный ход. Подчинил бы часового и…
— Все известные тебе ходы заканчиваются в пределах первого кольца осады. Ты бы и десятка шагов не прополз, как нимри бы тебя сцапали.
Азраиль вздрогнул и закусил губу.
— Хорошо. Я вижу, что должен положиться на тебя. Но заклинаю, Долгузагар Мэнэльзагаро: поторопись! Ведь теперь даже орки могут взбунтоваться!
Комендант перелил остаток вина из кувшина себе в чарку, осушил ее и поднялся из-за стола.
— Я готов, — он провел рукой по вороненой кольчуге.
Азраиль покосился на черный шлем с крыльями летучей мыши, стоявший на столе словно немой свидетель сговора.
— Что у тебя с собой из припасов? — продолжал Долгузагар.
— Из припасов? Вяленое мясо, сухари. Сколько нашел. Немного.
— А что у тебя тогда в сумке?
— Из того, что могло бы тебя заинтересовать, — лекарства, — ответил маг, прижав к себе сумку обеими руками.
Комендант одобрительно кивнул и снова спросил:
— Вода?
Азраиль прикоснулся к висящей на поясе кожаной фляжке с золотым тиснением. Долгузагар посмотрел на него с удивлением.
— Ты соображаешь, что если мы прорвемся через все кольца осады, нам придется путешествовать по пустыне никак не меньше двух недель? Мы же не по дороге пойдем, — и он достал из-под скамьи и бухнул на стол два меха. — Бери один.
Азраиль с насупленным видом повиновался. Долгузагар кивнул и подошел к стойке с оружием. Коснувшись рукояти длинного меча, обернулся и окинул взором по-мальчишески щуплого мага. Нет, рыбка снеток до старости малёк. Комендант снял со стойки короткий клинок в потертых ножнах.
— Надеюсь, ты умеешь пользоваться оружием?
Вопрос прозвучал до крайности оскорбительно, но сейчас было не до любезностей. Азраиль скривил губы.
— Я предпочитаю магию, — холодно проронил он.