Лина глубоко вздохнула и тотчас упрекнула себя за малодушие. Опасаться того, что скрывается в тени, — это так по-детски. Однако выражение лица Рэя сделалось по-настоящему мрачным, и это удержало Лину от дальнейших расспросов. Когда они вышли на главную улицу, первым, что они увидели, была проекция Лины, что совсем не способствовало поднятию духа.
Лина надвинула шляпку на глаза и пристроилась за спиной Рэя. Они посетили бакалейную лавку, булочную и молочника, после чего в таком же грустном настроении поплелись назад к дому целительницы. К тому времени Гвендолин уже пришла в себя, и Лина принесла ей поздний завтрак.
— Вилл сказал, ты помолвку разорвала, — вполголоса сказала Лина, устроившись на краешке кровати. — Неужели это правда?
— Чистая правда, — сказала Гвендолин, разламывая горячую булочку пополам. — И давно пора.
— Не горячилась бы ты, Гвен!
— Это очень хладнокровное, взвешенное решение. Нельзя выходить за человека, которому не доверяешь.
У Лины не нашлось контраргументов, но ей стало жаль Вилла. Он будто играл в одному ему понятную игру и вдруг доигрался до поражения. Гвендолин с невозмутимым видом намазывала ягодный джем на булочку. Если ей и была неприятна тема, она этого никак не проявила.
— Я теперь чувствую себя виноватой, — призналась Лина. — Это из-за разговора со мной ты вспомнила эту глупую Кейлен.
— Кейлен глупой вовсе не была, — возразила Гвен. — Скорее наоборот. И уж ты точно не виновата в том, что Рид и я не подходим друг другу.
«И ведь она любит его», — подумала Лина, глядя на подругу, которая склонилась над подносом. — «И судя по тому, как Вилл вчера убивался, ее чувства взаимны. Как можно было позволить какой-то вертихвостке вот так все испортить?»
Через некоторое время в комнату вошла целительница. Она вновь осмотрела рану Гвендолин и пообещала поставить ее на ноги в считанные дни. Гвен опустошила еще один пузырек с восстанавливающим зельем и быстро уснула. Тем временем Лина унесла поднос в маленькую кухню и вымыла посуду. Целительница была здесь же, раскладывала сушеные травы на деревянном столе, порой бросая на Лину любопытные взгляды.
— Спасибо за то, что приютили нас, — негромко сказала Лина, вытирая руки полотенцем.
— Не благодари. И семья Ридов, и семья Дейлов в наших краях пользуются уважением. Мы не так близко к столице, чтобы забыть, как волшебники защищали нас когда-то.
— Это приятно слышать.
— Куда вы путь держите?
— В столицу. Во дворец самой королевы.
Хозяйка хмыкнула, перебирая пучки лекарственных растений.
— Значит, сдаться решила.
Лина пожала плечами, улыбнулась и совсем не удивилась словам целительницы.
— Вы меня узнали?
— Да. Твое лицо давно на проекциях красуется.
— Я не нападала на королеву.
— Охотно верю. Только это не важно. Кому-то ты встала поперек горла, вот и все. Ты зря идешь во дворец. Лучше бы сбежала из этого королевства. В мире много чудесных мест. Зачем погибать зря?
— А как же справедливость? — спросила Лина без особого энтузиазма.
Хозяйка дома рассмеялась.
— Справедливость? А она существует разве? Я была ребенком, когда безумие еще бушевало. Когда все так боялись магических существ, что вырезали без капли жалости их последних представителей. Бедные единороги. А гномы так ли отличались от людей? Как у кого-то рука поднималась, я не представляю. И, как оказалось, даже фениксов можно убить. Как можно было этих существ сравнить с тварями вроде змея? Да и потом, змея кто выпустил?
— Они уже не вернутся, верно? — задумчиво произнесла Лина. — Я про волшебных существ.
— Вряд ли кто-то знает даже то, где они теперь. Может, совсем исчезли.
Лина кивнула с сожалением. Они с целительницей поговорили еще немного, после чего хозяйка отправилась по своим делам. Лина обошла дом. Гвендолин спала. Дэвид и Эдриан тоже дремали, устроившись в светлой гостиной. Вилл куда-то исчез, а Рэй сидел у окна, опустив голову на руки. Лина не была уверена, бодрствовал ли он или нет, и решила его не тревожить.
Она вновь вышла из дома и огляделась. Улица была пустынна, а на небе собирались тучи. И на сердце ее было неспокойно, но это была не тревога, а досада. Что-то ускользало от нее, постоянно, как воспоминание, которое она похоронила давным-давно. И все вокруг точно ждали, когда же она вспомнит то, что никогда не должна была забывать. Особенно Рэй. Она подумала о том, с какой непринужденностью и вместе с тем обреченностью он уронил имя «Ивви». В ее сознании в тот момент все всколыхнулось. Ей даже не нужно было долго копаться в памяти. Это имя она и впрямь слышала раньше, очень давно. Кажется, так ее иногда звали родители, но потом оно позабылось, и уже много лет все называли ее Линой и никак иначе. Что же произошло, что таилось в прошлом?.. И почему события минувших лет обернулись такими неприятными последствиями?
Тяжелая рука вдруг опустилась на ее плечо. Лина вздрогнула, и ее рот тотчас зажали.
— Вот и конец твоим страданиям, — раздался знакомый насмешливый голос над ее ухом. — Милая Эванджелина.
Лина рванулась изо всех сил, но хватка нападавшего лишь усилилась.
— Ты сослужишь мне службу, наследница. А потом, придет час, и я послужу тебе. Только не упрямься, сейчас самое время предстать перед нашей славной королевой.
Точно электрический разряд прошелся по ее телу, и Лина вдруг потеряла способность дышать.
Глава одиннадцатая. Светоч Крэссиды
— Вероника.
Королева неподвижно стояла у окна и наблюдала, как роскошный сад, примыкающий к западному крылу дворца, погружается в сумерки. Сегодня она была одета в простое серое платье, без украшений, а волосы были стянуты в тугой узел. В этом облике Вероника казалась еще моложе своих лет, и, вместе с тем, черты ее лица были намного жестче. Ее мать, вдовствующая королева, которая стояла сейчас в дверях, мрачно подумала о том, что между нею и дочерью никогда не было никакого внешнего сходства. И с каждым днем Вероника все больше отстранялась от нее, замкнувшись в собственной горечи.
Как печально было то, что король, отец Вероники, умер так рано, а она, несчастная вдова, успела подарить своему царственному супругу лишь одного ребенка. И теперь на эту впечатлительную девочку лег груз отвратительного прошлого, который она не намеревалась делить ни с кем.
— Дорогая, преступницу привели, — сказала королева-мать. — Лорд-канцлер лично ее допрашивает.
— Благодарю, матушка, — негромко отозвалась Вероника. — Я рада. Наконец все закончится.
Ее бесцветный тон голоса казался почти равнодушным. Королева-мать собралась с духом и выпалила:
— Она сильно согрешила, когда проникла во дворец с такими нечестивыми мыслями. Наказание ее должно быть публичным. Пусть лорд-канцлер ведет процесс.
Медленно, Вероника повернулась и взглянула на мать в упор. В ее лице было что-то хуже холодного презрения и даже ненависти. И она вовсе не пыталась скрыть своих чувств. Губы королевы-матери задрожали, а в глазах появилась мольба. Однако юная королева, которая не щадила ни себя, ни других, и в этот раз не проявила снисходительности.
— Я поговорю с ней сама, — сказала Вероника спокойно. — Она ответит мне лично.
— Дорогая, прошу, оставь это…
— Слишком поздно. Наша династия должна все выдержать.
— Доверься лорду-канцлеру!
Ее дочь покачала головой и плавно двинулась к двери.
— Это невозможно. Я доверяю лишь себе, матушка.
На запястьях Лины были оковы, но это мало ее беспокоило. Все ее мысли сейчас были с друзьями. Где они скрывались? На них не напали? И что они собирались делать теперь? Лина всем сердцем надеялась на то, что Рэй не натворит глупостей. О своей судьбе она мало беспокоилась и в глубине души даже была рада тому, что это глупое бегство закончилось.