«За каждого убитого националиста, — пообещал генерал, — я прикончу десять марксистов, а буде таковых не хватит, я выкопаю на кладбище их трупы и расстреляю вторично!..»
На этом выдержки из французских газет исчерпывались, и как раз вовремя: я почувствовал, что вместе с ними исчерпано и мое самообладание. Я возвратил Ганеву его «поучительное чтение».
— Зачем ты везешь с собой эту гадость?
— Специально для павших духом. Вот ты что-то было приуныл, а прочел — и видишь, как сразу оживился, будто возбуждающее средство принял. Возьми-ка еще этот выпуск «Иллюстрасьон», если он тебе не попадался.
— Не попадался. Я журналы с картинками не покупаю. И вообще, с меня вполне хватит возбуждающих средств.
— Бери, бери. Это скорее похоже на ложечку варенья после горького лекарства. Посмотри или, лучше сказать, попробуй сам.
И Ганев извлек из музейного баула скатанный в трубку и перевязанный шнурком от ботинка номер «Иллюстрасьон».
Он был от середины сентября. Я раскрыл журнал наугад и сразу наткнулся на статью еще одного специального корреспондента все из той же злосчастной Севильи. С самых первых строк нельзя было не заметить, что корреспондент был действительно «специальным». Недаром поговаривали, что благонамеренный иллюстрированный еженедельник, связанный с высшими католическими кругами Франции, имеет отношение и к ее генеральному штабу. Во всяком случае, севильский корреспондент «Иллюстрасьон» знал толк в различных типах военных самолетов и, по-видимому, разбирался в том, чем может грозить — ставший в последние недели одиозным — пиренейский фланг.
«…С утра и до вечера непрерывное жужжание заставляет поднимать голову к небу, — читал я. — Самолеты летят с юга. Все, какие я видел, были трехмоторные «юнкерсы», еще сохранявшие черную и зеленую краски, которыми они окрашены на своей родине — в Германии. На этих машинах перебрасываются в Андалусию войска из Марокко. По дороге из Альхесираса в Севилью, перед въездом в отчизну вина Херес-де-ла-Фронтера, простирается вдоль реки обширный луг, превращенный в аэродром. Однажды, когда я проезжал мимо в автокаре, там стояли три трехмоторных «юнкерса», заправлявшихся бензином из автоцистерны малинового цвета. Возвращаясь из Севильи, я опять повернул голову в сторону аэродрома: теперь на нем находились два других трехмоторных «юнкерса», из трюмов которых перегружались в грузовики тяжелые ящики. Весь автокар смотрел на это с волнением, по большей части радостным. Сзади меня сидела одетая в черное пожилая крестьянка. Показав на самолеты, она спросила:
— Итальянские? Italianos?
— Нет. Немецкие. Alemanes.
— Немецкие?! Alemanes?! Немецкие самолеты?
Все в автокаре были потрясены.
Если вам захочется собственными глазами убедиться, что кроме итальянских аппаратов здесь есть и немецкие, отправьтесь погулять около севильского аэродрома. Понятно, вам не позволят подойти к нему близко, у вас дважды или трижды проверят документы, но даже издали вы увидите достаточно. Вы увидите, что на летном поле Таблады выстроились готовые к взлету «юнкерсы», а рядом монтируются другие, загадочным путем доставленные в разобранном виде. В самой Севилье каждый знает, что целый этаж расположенного на берегу Гвадалквивира около Золотой башни роскошного отеля «Кристина» занят недавно приехавшими германскими «туристами». Их не меньше двух дюжин. Иногда их, всех вместе, одетых, как в форму, в одинаковые костюмы из белого полотна и в одинаковые белые фуражки, можно встретить на улице. Однажды случайно вышло так, что мое свидание с испанским офицером, исполняющим здесь роль военного пресс-атташе, происходило как раз в холле отеля «Кристина». При этом мне удалось подметить два небезынтересных обстоятельства. Первым было то, что из всех европейских газет тут получали лишь немецкие, и притом в рекордные сроки. Вторым примечательным обстоятельством я нашел рукописное объявление, вывешенное у конторки и уведомляющее, что автокар на аэродром Таблады подается к отелю в 6.45, а выходит оттуда в 11.45.
Вышеупомянутые немецкие туристы — не кто иные, как сборщики и пилоты, присланные гитлеровской Германией в распоряжение мятежников. Осведомленные люди утверждают, что немецких самолетов получено уже 60; проверить эту цифру я не смог, так же как и другую: мне сообщили о прибытии сюда 30 итальянских машин, — однако визуально некоторые из последних мне довелось наблюдать. То были главным образом великолепные, цвета слоновой кости «савойя-маркетти». Кстати, когда я задал вопрос, как зовут испанского летчика, дважды спикировавшего на республиканский линкор «Хайме I» и попавшего в него, мне без колебаний ответили: «Это был итальянец…»