— Варвар, — сказал он Уччи. — Вандал. Неужели вы действительно подумали, что я убийца? Неужели надо было ломать мою работу, чтобы убедиться, что вы ошиблись?
Ошеломленный случившимся комиссар потряс головой.
— Молодой человек, уверяю вас, что все, все улики…
— Какие улики? Неужели я похож на какого-нибудь крестьянина с юга, который только и живет вендеттой? — Паоло сунул маску в лицо Уччи, а тот отпрянул, словно боялся, что она его укусит. — Вот моя месть — вылепить лицо так, чтобы целый мир узнал, что за скотина этот человек. И такой мести мне достаточно, потому что я художник, понимаете, художник, а не мясник! А теперь можете попробовать склеить статую сами, потому что мне здесь больше делать нечего. — Он посмотрел на Сайруса. — Я уеду сразу же, как только сложу свои инструменты, сеньор.
— Но ведь мы завтра вернемся, — умоляющим тоном произнес Сай. — Теперь у вас не осталось никаких возражений, верно? — обратился он к Уччи.
— Возражений? — Казалось, комиссар до сих пор не пришел в себя. — Нет, сеньор, все помещения полностью обследованы, так что вы имеете полное право пользоваться ими. Но это невозможно. Я не могу понять…
— Слышите? — сказал Сайрус. — Я прошу вас, Варезе, поработать всего один день. Один день.
— Нет, сеньор. Я взял заказ, и я его выполнил. Мне здесь больше делать нечего.
Мел направился к выходу. Сайрус поплелся следом.
— Черт возьми! — сказал он. — Не хочется ставить сцену безумия без одной статуи.
— Можешь пропустить ее при съемке. Слава богу, что все так обернулось, и наплевать на нее. На минуту этот комиссар убедил меня…
— Тебя? Он убедил нас всех. Когда Бетти выходила отсюда, казалось, она вот-вот упадет. Послушай мой совет, Мел, закажи завтра билет на первый же рейс домой и увези ее поскорее отсюда. Картина почти готова, и тебе надо думать о жене, а не об Алексе.
Карабинер, стоящий у двери, показал на угол. Там они увидели Бетти, которая ждала их. Ее веки покраснели и распухли, на щеках блестели слезы.
— Что произошло? — спросила она так, словно боялась услышать в ответ что-то ужасное. — Они…
— Нет, — ответил Мел. — Они ничего не нашли. Паоло здесь ни при чем. — Но она продолжала стоять, беспомощно склонив голову, так что, казалось, вот-вот упадет. Мел крепко обнял ее.
— Все в порядке, детка. Все в порядке. Завтра возвращаемся домой.
Сай Голдсмит умер в первый день зимы, через месяц после премьеры «Императора страсти». Как сказала Бетти, он хоть в конце жизни, но услышал хвалебные отклики критиков. На Оскара, конечно, не тянет, но лента получилась правдоподобной, драматичной, прекрасная режиссерская работа… Неплохая эпитафия для человека на смертном одре.
Загадочное исчезновение Файла не повредила коммерческому успеху фильма. Как только эта история стала достоянием гласности, пресса просто блаженствовала, и даже когда интерес читателей стал слабеть, его легко подогревали снова. Примерно раз в неделю появлялось сообщение, что Файла видели в неком затерянном уголке Земли, полностью потерявшего память, ставшего наркоманом или жертвой Красного Заговора. Бульварные издания изо всех сил раздували тлеющие угольки сенсации. Картина вышла в прокат, умер Сайрус, и пламя снова заполыхало.
Мел и Бетти прочитали в газете о том, что Голдсмит после продолжительной болезни скончался в больнице «Ливанский кедр» и его собираются похоронить на кладбище «Райские кущи», когда были в Сан-Франциско, где готовились провести Рождество с ее родителями. Мел с неприязнью подумал о репортерах, которые наверняка заявятся на церемонию, и решил не ехать, ограничившись тем, что послал особенно роскошный венок.
Название кладбища заставило вспомнить, как они с Голдсмитом стояли на портике дворца-декорации и смотрели вниз, на Аппиеву дорогу, а Сай говорил о том, умиротворение почувствовал, когда выбрал себе склеп, и все в таком духе. Сайрус истово верил, что гранитное сооружение с его именем, начертанным на стене, гарантирует лучшую загробную жизнь, чем просто яма глубиной в шесть футов.
Мел покачал головой. У Сайруса не было семьи, которая оплакивала бы его, единственным в мире близким человеком оставался Мак-Аарон. Наверное, он и руководил приготовлениями к похоронам. Жаль, что Мак не способен устроить такое действо со вкусом и фантазией. Наверняка он проследил за тем, чтобы его друг, словно фараон, погребенный с полным набором всего необходимого для счастливой загробной жизни, был снабжен тем, что, по его мнению, нужно для приятного времяпровождения в вечности — запасом виски, копией «Императора страсти», и даже фотографией гримасничающего Александра Файла в красивой рамочке на стене склепа: напоминанием о финальной победе Голдсмита.