Все ее мечты враз рассеялись, когда, спускаясь по лестнице, она услышала, как ее сладким голосом зовет миссис Квинс. Люси заготовила малоправдоподобную историю о том, будто вышла погулять, дабы прочистить голову, но миссис Квинс не стала спрашивать, где она была. Войдя в кухню, Люси увидела, что миссис Квинс стоит перед корзиной с продуктами и бутылкой кларета.
— Хочу, чтобы ты отнесла это мистеру Олсону на фабрику, — сказала она.
Люси смотрела на корзину, не в силах встретиться с взглядом выцветших глаз миссис Квинс, которые строго ее изучали.
— Может, не стоит?
Миссис Квинс не намеревалась слушать вздор. Она подбежала к Люси и схватила ее за подборок бледной рукой. Длинные пальцы держали цепко, причиняя боль.
— Дядя этого хочет.
Люси сделала шаг назад и попыталась высвободиться, но миссис Квинс притянула ее к себе и впилась ногтями в кожу:
— Пойдешь туда, куда я велю, и выйдешь за того, на кого я укажу.
Миссис Квинс отпустила ее. Люси отвернулась, зная, что у нее нет другого выхода, как тянуть время. Никаких скандалов, никаких конфликтов допускать нельзя.
Она кивнула, сделав вид, что покорилась:
— Хорошо.
Миссис Квинс удовлетворенно хмыкнула:
— И нечего было сопротивляться.
Люси взяла корзину и отправилась на фабрику, до которой идти было полчаса или около того. Стоял погожий, но довольно прохладный день. На Люси было длинное синее пальто, которое, но ее мнению, ей шло. Кроме всего прочего, оно было теплым, и Люси наслаждалась прогулкой. Она вышла через Францисканские ворота, перешла по пешеходному мосту и направилась по сельской дороге, которая вилась вдоль реки Лин, вышедшей из берегов из-за весеннего разлива. Люси миновала курган, который дети звали курганом эльфов, но сегодня дети здесь не играли.
До этого она бывала на фабрике всего один раз, с большой группой горожан. Фабрика тогда была еще пуста — не было ни станков, ни рабочих. Однако по этой дороге Люси гуляла не раз, наслаждаясь тишиной и покоем. Вдоль дороги размещались сельские дома, в которых когда-то кустари изготавливали большую часть чулочных изделий Ноттингема. Когда Люси только приехала в эти места, здесь кипела жизнь. Что-то увозилось, что-то привозилось, слышался постоянный шум вязальных станков. Она проходила мимо играющих на улице детей, мимо женщин, которые, сбившись в группы, чистили репу или были заняты рукоделием, мимо мужчин, раскуривавших трубки после трудового дня. Теперь все было иначе. В домах было темно и тихо. Если и попадались жители, то они сидели у своих домов неподвижно, провожая ее жадными, голодными взглядами, как волки, не решающиеся напасть на добычу.
Наконец Люси добралась до фабрики мистера Олсона, большого двухэтажного прямоугольного строения на каменном фундаменте, остальная часть была из некрашеного дерева. Из высокой трубы шел темный дым. На расстоянии пятидесяти футов был слышен шум десятка вязальных станков, — казалось, бесчисленные камешки ударялись о деревянный пол. Было слышно, как кашляли люди и плакал ребенок.
Люси никогда раньше не посещала работающую фабрику и не знала, как подобает себя вести. Следует ли постучать, как если бы это был частный дом, или можно войти, как в магазин? Ее сомнения разрешились, когда она увидела, что большие, будто в амбаре, двери открыты, и она вошла. Картина, которую она увидела, чуть не лишила ее чувств. Все пространство было занято вязальными станками высотой в рост человека, оснащенными двадцатью или более иглами и проволокой, куда быстрые руки вставляли шерсть. Так производились знаменитые чулочные изделия Ноттингемшира.
Люси испугал не масштаб производства и не количество станков, а главным образом мрачность фабрики. Немногочисленные окна располагались так высоко, что пропускали совсем немного дневного света. Его хватало, чтобы увидеть столбы пыли и частички шерсти, кружащиеся в воздухе, из-за чего все рабочие безостановочно кашляли. Люси стояла на пороге, но ее легкие уже забились. Потом она увидела самих рабочих: женщин, детей и стариков. Трое или четверо крупных мужчин расхаживали по цеху и следили за тем, чтобы рабочие не выбивались из темпа. Тот, кто сбивался, получал удар дубинкой о раму станка в качестве предупреждения. Люси увидела, как один надсмотрщик ударил старика по бедру, а другой — ребенка по спине.
Люси вскрикнула помимо воли, когда надсмотрщик ударил ребенка. Один из надсмотрщиков, высокий и непомерно толстый, средних лет, подошел к ней. Он был почти лысый, с остатками рыжих волос на затылке.