Ближе к вечеру телеметрия выдала информацию, которая вызвала некоторую тревогу в Центре управления полетом. Датчик и индикатор влажности в орбитальном отсеке выдавали заниженное ее значение – около 8 процентов. Решили ничего не предпринимать и подождать до утра следующего дня. Специалисты оказались правы: занижение «самоустранилось». Видимо, это был просто мелкий сбой в показаниях приборов, вызванный воздействием невесомости. На следующее утро все параметры атмосферы в кабине «Союза-3», включая влажность (20—30 процентов), находились уже в пределах нормы.
Георгий Береговой был очень расстроен тем, что стыковка с «Союзом-2» не удалась. Вечером с космонавтом несколько раз беседовали Василий Павлович Мишин, Николай Петрович Каманин, его коллеги по космическому отряду. На вопрос руководителей полета «Как самочувствие?», Георгий Тимофеевич откровенно и прямо ответил: «Самочувствие хорошее, настроение – паршивое».
Все понимали, как сейчас тяжело Георгию Тимофеевичу от осознания факта, что полетное задание осталось не выполненным, и как могли подбадривали космонавта, старались настроить его на выполнение других задач космического полета.
14. Маневрирование на околоземной орбите
(27 октября 1968 года, второй день космического полета)
Утром 27 октября 1968 года ТАСС опубликовал очередное «бодренькое» сообщение о ходе космического полета:
«КОРАБЛИ «СОЮЗ-2» И «СОЮЗ-3» В ПОЛЕТЕ
Сегодня, 27 октября 1968 года, в 5 часов 16 минут московского времени космический корабль «Союз-3», пилотируемый летчиком-космонавтом товарищем Береговым, вошел в зону радиовидимости дальневосточных измерительных пунктов, совершая 13-й оборот вокруг Земли.
После 10-часового перерыва наземная служба слежения снова установила прямую радиосвязь с товарищем Береговым. Георгий Тимофеевич доложил, что он хорошо отдохнул, самочувствие отличное, все системы корабля работают отлично.
В 4 часа 30 минут по московскому времени он приступил к выполнению программы второго дня полета.
Товарищ Береговой спал в специальном отсеке, предназначенном для проведения исследований и отдыха. Сон был хороший. После сна он сделал комплекс физических упражнений и позавтракал с аппетитом.
Служба медико-биологического контроля подтвердила, что состояние здоровья летчика-космонавта товарища Берегового хорошее. Во время сна пульс был равен 56-60 ударам в минуту, частота дыхания 16 в минуту. В настоящее время частота пульса составляет 64-66 ударов в минуту. По данным телеметрии, изменений в кардиограмме нет. Организм его хорошо приспособился к условиям космического полета.
Давление в кабине корабля нормальное и составляет 780 миллиметров ртутного столба, температура 21 градус Цельсия.
Дальневосточные измерительные пункты принимали с борта корабля «Союз-3» четкое телевизионное изображение космонавта.
Пролетая над территорией Вьетнама, летчик-космонавт товарищ Береговой передал приветствие героическому народу Вьетнама: «С борта космического корабля «Союз-3» шлю горячий привет мужественному вьетнамскому народу, ведущему героическую борьбу против американских агрессоров, за свою свободу и независимость».
27 октября летчику-космонавту товарищу Береговому предстоит выполнить большую программу научных исследований. С ним поддерживается устойчивая радиосвязь».
Реальная действительность, как всегда, была очень далека от радостно-оптимистических восторгов крупнейшего советского информационного агентства. Георгий Береговой очень плохо спал в свою первую ночь на околоземной орбите:
После полета он признается:
«Впечатления от всего пережитого за первый день моей космической одиссеи были настолько богаты, что первую ночь в космосе я практически почти не спал. Тем более что сыграл на бессонницу и еще один немаловажный в этом смысле фактор - само состояние невесомости. Одно дело невесомость в земных условиях, на тренировках - каких-нибудь несколько десятков секунд и совсем иное - невесомость длительная, можно сказать, стабильная. Заснуть с непривычки в таких условиях штука довольно сложная. Свободное парение в воздухе, как выяснилось, не самая удобная кровать, хотя, пожалуй, самая мягкая. Только вот проку от подобной «мягкости» ни на грош. Шевельнул, скажем, во сне ногой и сразу - по принципу реактивной отдачи - поплыл в сторону. Поплыл - значит, проснулся».
В свою первую в космосе ночь Георгия Берегового донимала только одна мысль: почему не удалась стыковка? Полного анализа телеметрии еще не было, и еще никто - ни космонавт, ни управленцы в наземном Центре управления полетом, - не знал, что «Союзы» сближались в перевернутом положении. Все были уверены, что произошел какой-то отказ техники. Но какой? Это оставалось неясным.
Георгий Тимофеевич не мог заснуть потому, что искренне не понимал, как же это могло случиться? Как он, летчик-испытатель с огромнейшим опытом и отлично подготовленный космонавт, мог не выполнить программу полета? Что произошло?
Самое обидное было то, что поправить уже ничего было нельзя. Рабочего тела для двигателей причаливания и ориентации на борту осталось очень мало. Его хватало только на ориентацию корабля для посадки на Землю.
Мучительно было и его вынужденное одиночество. На долгие десять часов он ушел из зоны радиосвязи с Центром управления полетом. Обсудить с кем-то происшедшее, хотя бы просто отвести душу в беседе было невозможно даже теоретически. Он оказался отрезанным от всего мира почти так же, как когда-то во время своей «отсидки» в сурдокамере. Только в сурдокамере ты знаешь, что за тобой все время наблюдают другие люди. Даже сквозь бетонные стены и массивную металлическую дверь ты чувствуешь их теплые чувства, любовь и заботу. И одиночество становится уже даже не совсем одиночеством…
А здесь, на орбите, чувствовалось леденящая пустота, мертвая бесконечность, полное отсутствие людей.
Неприятные мысли о несостоявшейся стыковке назойливо лезли в голову… Иногда Береговой все же забывался в коротком сне, но через десяток-другой минут просыпался. Вскидывался испуганно от легких движений собственного тела, еще не научившегося отдыхать в невесомости.
Первым утром на связь с Георгием Береговым вышел генерал Каманин. Конечно же, снова обсудили вчерашние события, но ни к каким новым выводам так и не пришли. Нужно было дождаться окончательного анализа телеметрии специалистами из Центра управления полетами и Центрального конструкторского бюро экспериментального машиностроения, чтобы сделать какие-то хотя бы предварительные допущения или выводы.
В течение дня ТАСС буквально засыпал радио- и телеэфир совершенно однотипными сообщениями о полете космических кораблей «Союз-2» и «Союз-3»:
«Космический корабль «Союз-3» продолжает полет по орбите. На 10 часов 56 минут московского времени корабль «Союз-3» завершил 16-й оборот вокруг Земли. Летчик-космонавт товарищ Береговой в очередном сеансе радиосвязи доложил о том, что выполнил все намеченные на этот период научные эксперименты.
В частности, во время полета летчик-космонавт проводил наблюдение светящихся частиц, фотографировал облачный и снежный покров Земли, дневной и сумеречный горизонты Земли.
В заключение сеанса радиосвязи летчик-космонавт товарищ Береговой сообщил: «Полет проходит нормально. Замечаний по работе систем никаких нет. Самочувствие отличное».
«Космический корабль «Союз-3» находится на орбите искусственного спутника Земли вторые сутки. За истекший период был полностью выполнен намеченный объем научно-технических и медико-биологических экспериментов и исследований.
В ходе полета осуществлялось широкое маневрирование космического корабля «Союз-3» с помощью автоматической системы и ручного управления при сближении с беспилотным кораблем «Союз-2». С целью изменения орбиты корабля «Союз-3» летчик-космонавт товарищ Береговой производил самостоятельно ориентацию корабля в пространстве и включение бортовой двигательной установки.