— Как померла? — подскочила она на месте.
— Она еще тебя спрашивала в воскресенье, — продолжила Нюра, не отвечая на вопрос.
— Что же ты мне сразу не сказала!
— Дак, ты сразу спать пошла. Ты усе равно ничаво и не сделала бы. Она усе равно вже померла, — забубнила себе под нос Нюра, обиженно загремев сковородкой, — бульбу жарить?
«Не успела! Даже если бы я утром поехала, все равно не успела бы! А вот если вчера! И чего я ждала?»
— Бульбу жарить? — повторила свой вопрос Нюра.
— Что? Нет, я только что кашу ела. Жарь себе, я не хочу.
— Дак, и я не хочу.
Виктория взяла новую пачку сигарет, собираясь выйти, покурить.
— Нюр, а зачем Надежда меня спрашивала?
Не оборачиваясь, та в ответ пожала плечами.
Виктория, как смогла, растолковала ее ответ.
— Ясно, а похороны когда?
Нюра пожала плечами еще раз.
— Тоже — ясно!
Оставив Нюру в покое, Виктория прошла в сад к покосившейся беседке, стараясь не наступить на упавшие в густую траву яблоки. «Облом, полный облом… Не успела, значит, опоздала... Тут уж ничего не поделаешь. Остается только ремонтом заниматься».
Ветки старых яблонь под тяжестью урожая склонились до самой земли. Виктория вспомнила слова Дины, о доме без хозяина и ей стало грустно. «Не мешало бы подпорки поставить, да траву покосить. Может нанять кого-нибудь? Надо с Оксаной посоветоваться». Докурив сигарету, вернулась в дом.
— Нюр, а Нюр, так что все-таки спрашивала у тебя Надежда? — спросила она примирительно, хотя по ее мнению Нюру ничем не обидела, разве что от картошки жареной отказалась.
— Чаво-чаво! Ничаво она не спрашивала, — опять повторила Нюра, — пытала, коли ты явисся, да и усе тут.
— А где ты ее видела?
— На базаре. Подошла, да пытала про тебя, — Нюра пошла на выход, показывая, что разговор закончен.
— И усе тут, — передразнила Виктория Нюру, глядя ей в след.
«Как-то все странно получается… В воскресенье живой и здоровый человек приезжает на базар, а не проходит и недели, как умирает. Интересно, с чего это я взяла, что Надежда была здоровым человеком? Может она болела чем-нибудь? Что же предпринять? Не могу же я уехать, так ничего и не узнав! Конечно, нужно ехать в деревню и расспросить соседей. Уж они должны знать, что случилось. Решено, завтра еду в Вавиловку».
1 Мышь почему-то он не ест — местный диалект, прим. автора
Глава 4
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Проснувшись пораньше, Виктория решила, что согласно своим вчерашним намерениям сначала съездит в деревню. Но намерения — это одно дело. А их осуществление — совсем другое. То, что произошло дальше, никак не входило в эти самые намерения. Завершив привычные утренние дела, она вышла во двор и даже открыла ворота. Оставалось сесть за руль. Однако в тот самый момент, когда, позванивая связкой ключей, Виктория направилась от ворот к машине, ее взгляд упал на открытую дверь погреба.
— Нюр, а Нюр, ты что, забыла погреб закрыть? — крикнула она в сторону дома.
Не дождавшись ответа, свернула на тропинку, ведущую к погребу.
В это время Ежик, ошалевший от обилия воробьев, мышей и от полной свободы, метнулся в погреб и скрылся в кромешной темноте. На «кис-кис» и призыв — вернуться, он не отреагировал.
«Оставить открытой дверь, или кота в закрытом погребе? Ни то, ни другое!» Виктория начала медленно спускаться по ступенькам вниз. Ежик, или опасаясь за свое непослушание, или, проверив, что мыши разбежались, метнулся в обратном направлении, описал петлю вокруг ног хозяйки и умчался прочь в неизвестном направлении. В результате такого маневра, Виктория потеряла равновесие, сидя «проехала» оставшиеся ступеньки и оказалась во влажной, пахнущей квашеной капустой, темной утробе погреба.
Со словами, «Ну, все, котяра, ты мне за все ответишь!» она выбралась на свет. Осмотрела грязные, порванные на коленке джинсы.
— Елки зеленые! Этого мне только не хватало! Ну, я тебе задам, — погрозила вслед Ежику, — и чего тебе нужно было в этом погребе? Я, допустим, хотела дверь закрыть, — не замечая специально подложенной доски, Виктория толкнула дверь, с целью подтвердить свое намерение, но та не поддалась. — Да, что же это такое! — толкнула дверь посильнее. Рука соскользнула, и она въехала открытой кистью в косяк.
— Чаво ты там робишь? — раздался возмущенный голос Нюры. — Не притворяй, пусть проветривается, а то плесень тама завелась!
Виктория пошевелила пальцами и сморщилась от боли. «Выбила, что ли? Вот тебе и поехала в деревню! — На ее глазах кисть приобрела голубой оттенок и потолстела. — Неужели перелом? Эх, жаль, нет рядом Стаса — тот бы сразу помог! А так, что теперь делать? — Она опустила больную руку в бочку с прохладной дождевой водой. — Ладно, хоть не правая».