— Зачем ты меня искал? — задал прямой вопрос Амадей.
— С чего ты решил, что я тебя искал?
— Это убогий трактир, где питается чернь, ты здесь со своим нарядом, как бельмо на глазу. Или ты хочешь меня убедить в том, что в Аду так хреново, что тебе приходиться искать пропитания в подобных местах?
— А ты совсем не изменился с нашей последней встречи, — усмехнулся Люцифер.
— Просто времени прошло мало, чтобы я изменился.
— Ну, это как сказать, — возразил падший, поднимаясь из-за стола. — Вот например для них…
Люцифер подошел к столу, где сидели четыре замерших лесоруба и посмотрел на них, словно на забавных зверьков.
— Вот в их сознании тысяча лет, это что-то неимоверное, которое они даже не в состоянии постичь, — закончил он фразу и повернулся к жнецу. — А для тебя это мало. Видишь, всё зависит от того с какой точки зрения ты смотришь на мир.
— Повторю вопрос, зачем ты меня искал?
Люцифер театрально вздохнул и поняв, что прелюдии в разговоре не будет, вернулся за стол жнеца.
— Тебе ведь известно, что Отец создал не только этот мир, но и множество других?
— Да.
— Как я погляжу, проблемы с красноречием у тебя так и остались, — опять наиграно вздохнул падший. — Хорошо, если у нас не выходит приятной беседы я перейду прямо к делу. Ты последний оставшийся из жнецов, а судя по тому с какой скоростью люди создают демонов, ты долго не протянешь.
— С чего такая забота?
— Вот ты всегда такой, всё время ищешь подвох в моих словах, — улыбнулся падший. — Почему ты не допускаешь мысли, что и в моём сердце тоже есть сострадание? Как ни крути, а я ведь ангел.
— Ангел предавший Отца и низвергнутый в Ад, — добавил Амадей.
— Мог бы обойтись и без уточнений, ну да ладно. Что бы ты там обо мне не думал, но я хочу предложить тебе перебраться в другой мир. Ведь этот уже не спасти, а я предлагаю начать всё заново, но уже в новом мире. Ты учтёшь прошлые ошибки и не будешь повторять их в будущем.
— Я не предам Отца, — ответил жнец.
— Ясно, идёшь по стопам Сизифа, да? Это риторический вопрос.
Падший опять поднялся из-за стола и задумавшись, стал прогуливаться между столов, где в разных позах, находились скованные остановившимся временем посетители таверны.
— Люди всегда стремятся ко злу, кажется так сказал Отец, — задумчиво произнес падший, продолжая медленно проходить между столов, изредка бросая взгляд на недвижимых людей. — Потоп был классной идеей, а вот оставить некоторых из них в живых, не очень. Человеческая сущность неизменна и даже вроде хороший человек, со временем приходит ко злу.
— Но ведь это дело твоих рук, — заметил жнец.
Люцифер остановился, и опустошив бокал, повернулся к Амадею.
— Верно. Добавь чуточку скверны в «слово», и люди охотно станут сквернословить. Они даже не замечают этого, а затем легко и не принужденно, потомки тех, кого Отец спас от потопа…
Падший вернулся к сидящему жнецу и поставив пустой бокал на стол, посмотрел в глаза Амадею.
— Они словно последнего вора, прибили его сына к кресту и наблюдали, как тот умирает истекая кровью. Ты ведь это видел собственными глазами и по прежнему хочешь спасать их?
Жнец посмотрел на недвижимых людей, у которых на лицах застыли самые отвратительные выражения. Он не сомневался, что это дело рук падшего, вытащить на свет самые омерзительные их помыслы. Амадей поднялся и подошёл к ближайшему лесорубу. Он видимо оживлённо беседовал со своими товарищами, когда их сковало остановившееся время, создав маску, перекошенного от злобы лица.
— Люди отвратительны и с этим никто не спорит, но у каждого из них есть то, что можно спасти, — произнёс жнец.
— Ты имеешь в виду душу, но о ней никто из них даже не вспоминает, — усмехнулся падший. — Скажу больше, радуга, это знак, который Отец поместил на небе в качестве напоминания о договоре с людьми. О том, что он больше не будет устраивать вселенский геноцид. Но кто из них об этом помнит? Кого не спроси, все возле радуги ищут горшок с золотом. Вот, что их в действительности интересует, а ты говоришь о какой-то там душе, которую ни увидеть, ни пощупать.
— Помнят они или нет, это не важно, — ответил жнец. — Главное, я об этом не забыл.
— Пускай так, но тебе всех не спасти, и этот мир уже обречён. А отвергая моё предложение ты, лишь продлеваешь бессмысленную агонию.
— Я не собираюсь спасать все души, у меня договор только на некоторые из них, — возразил Амадей.
— Но ведь ты понимаешь, что если я захочу, то смогу в один миг убить всех людей, — произнёс Люцифер, подходя к жнецу. — И тогда твой договор мгновенно аннулируется.