– Ну что ж, по крайней мере ясно, – язвительно заметил я. Мне уже не в первый раз хотелось встать на защиту своего вида. Даже странно: всякий раз, когда Лора начинала говорить в подобном тоне, я инстинктивно начинал оправдываться и, отбросив привычную роль наблюдателя и скептика, критикующего устои общества, вдруг становился их ярым защитником.
– На самом деле, – продолжала она, – им просто не до того. Их визиты продолжаются всего около недели. Одна дорога туда и обратно занимает полжизни, так что сил хватает только у молодых, а их, как известно, интересует по большей части лишь собственная персона и собственные впечатления. Так что главное тут – временной фактор. Ну и еще страх.
– Страх?
– Вас это удивляет? – хмыкнула она, устраиваясь поудобнее в кресле.
– Ну да. То есть я, конечно, понимаю… мы не самый безобидный из видов.
Лора взглянула на меня так, будто я сказал, что Гитлер не был самым мудрым из политиков.
– Неужели вы думаете, что высокий уровень интеллекта – нет, скорее, технологии – способен избавить от страха смерти?
– Но какую угрозу мы для них можем представлять? – удивился я. Она молчала. – В конце концов, у вас есть всякие там лучевые ружья…
– Лучевые ружья? – поморщилась она. – Ах, эти… Лазерные пистолеты, бластеры… Понятно.
– Так они у вас есть?
– Вы хотите сказать – «у них»? – Я молча кивнул. – Нет. Оружие – специфика Земли. Мне неизвестны другие виды, использующие предметы для агрессии или самозащиты.
– Не может быть! – Я откинулся в кресле, со скрипом откатившись назад по истоптанному ковру.
– А что тут странного? Как и любой инструмент, оружие предполагает определенные психические установки – желание завоевывать или, наоборот, защищаться. Возможно, это результат происхождения от хищного вида.
– А они-то что едят? – хмыкнул я недоверчиво.
– Морские растения. И еще… – Она замялась. – У них существует каннибализм, они съедают мертвых… но это проделывается очень гигиенично и со всякими специальными ритуалами – не так ужасно, как вы, возможно, представляете.
– А если кто-то не хочет, чтобы его съели?
– Я же сказала – только умерших. Они никого не убивают для еды.
Внутренне передернувшись, я поспешил переменить тему.
– Почему летающие тарелки?
Лора усмехнулась.
– Они только кажутся такими.
– А какие они?
– Как труба. Вы видите только сечение и думаете, что смотрите сбоку. На самом деле ваше «сбоку» для них верх и низ – что-то вроде того, как дети скатываются с горы, сидя в автомобильной покрышке. Более точно мне трудно объяснить – у них слишком сложная техника.
– Как же они движутся?
– Они неподвижны, сдвигается пространство вокруг них. То есть даже не сдвигается, а как бы складывается.
– Складывается?
– Ну… или сворачивается. Как блин. Или американский флаг. Те же звезды, те же полосы, те же цвета, но все в сжатом виде.
– Ничего не понимаю, – вздохнул я. – Трубы, колеса…
Лора потянулась к столу и взяла из стакана соломинку от коктейля. Потом повернулась к аквариуму.
– Это все одно и то же. Посмотрите на конец, видите кружок?
– Ну да.
Она опустила соломинку в воду, распугав моих гуппи.
– Вы можете представить себе двумерную вселенную?
– Вроде листа бумаги?
– Совершенно верно – или плоской поверхности воды. Что вы увидите вместо трубки, если живете на поверхности?
– Круг.
– То есть колесо. Или летающее блюдце. Просто наши измерения пересекаются на поверхности воды.
Весьма занимательно. Я недоверчиво прищурился.
– И сколько у них всего этих измерений?
– Раньше думали, что только шесть. Ваши четыре и еще два у них. Но, по последним данным, на самом деле не меньше десяти.
– Наши четыре? – удивился я. – Почему четыре?
– Вверх-вниз, вперед-назад, влево-вправо, ну и конечно, время.
– Ах да… а какие у них еще два?
– Внутрь и наружу, наружу и внутрь. Что, так трудно представить?
Наверное, я нахмурился. Я всегда хмурюсь, когда силюсь что-то понять. Чем больше конкретных деталей появлялось в Лориных историях, тем более мне становилось не по себе. Наверное, кто-нибудь поумнее меня давно уже разнес бы ее фантазии вдребезги, а я мог лишь задавать наивные вопросы и тонуть во все новых и новых ответных подробностях, стыдясь их чудовищной абсурдности. Мне не раз приходило в голову, что все это какой-то невероятный сон – из тех, которыми можно управлять: общаться со странными вымышленными существами, нарушать законы физики, летать по небу и беседовать с гигантскими жабами, уплетающими шоколадных мух в шикарно отделанном салоне золотого дирижабля. Но как же утомительно было это путешествие в страну снов!
Я вытер пот со лба и глянул на часы. Слава богу, что существует время. «Время». С тех пор, как появилась Лора, я уже не воспринимаю этого слова без мысленных кавычек.